– Да, и принес тебе вина, чтобы мы расстались друзьями, как жили.

– И вы правда уходите? – повторил старик.

– Да, правда ухожу, Белл.

Бедный лежачий старик по-прежнему держал руку мистера Хардинга в своей, и тот подумал было, что встретил искру тепла в том, в ком меньше всего ждал: бедный старый Белл почти выжил из всех человеческих чувств.

– И, ваше преподобие, – начал Белл и замолчал. Его дряхлая голова тряслась, впалые щеки втянулись еще глубже, глаза на мгновение загорелись, – и, ваше преподобие, значится, мы получим по сто фунтов в год?

Как мягко постарался смотритель загасить ложную надежду, жестоко смутившую покой умирающего! Неделя – и он стряхнет тленную оболочку, через одну короткую неделю Господь заберет его душу к себе; еще семь томительных дней и ночей недвижной бесчувственности, и все будет кончено для бедного Белла в этом мире; и все же в последних своих членораздельных словах он требовал денег и почитал себя истинным наследником богатств Джона Хайрема! Да не вменится ему, бедному грешнику, этот грех!

Мистер Хардинг, расстроенный, вернулся в свою гостиную, и Банс вместе с ним. Мы не будем описывать прощание этих двух хороших людей. Тщетно мистер Хардинг утешал старого товарища; Банс был убежден, что все доброе у него позади. Богадельня стала ему счастливым домом, но счастье ушло. Здесь он обрел почет и дружбу; он уважал хозяина, а хозяин – его, здесь ему давали все, потребное душе и телу. Он плакал при расставании, а стариковские слезы горьки.

– Для меня все в мире кончено, – сказал он, в последний раз стискивая руку мистера Хардинга. – Мне осталось простить тех, кто причинил мне зло, и умереть.

Банс ушел. Тогда мистер Хардинг дал волю своему горю и тоже зарыдал.

Глава XXI. Заключение

Наш рассказ окончен; нам осталось лишь собрать нити повествования в аккуратный узел – работа нетрудная как для автора, так и для читателей. У нас было мало персонажей и мало волнующих событий, так что, если бы не обычай, мы предоставили бы воображению всех заинтересованных сторон домыслить, как разрешились события в Барчестере.

Наутро после дня, завершившего нашу последнюю главу, мистер Хардинг под руку с дочерью покинул богадельню в ранний час и спокойно уселся завтракать в наемных комнатах над аптекарской лавкой. Торжественных проводов не было; никто, даже Банс, не видел, как мистер Хардинг оставил старое жилище, и в аптеку он вошел так же просто и без церемоний, как если бы заглянул за пластырем или леденцами от кашля. Когда Элинор проходила в ворота и по мосту, на глаза ей навернулись слезы, но мистер Хардинг шагал упругой походкой и под новый кров вступил с веселым лицом.

– Ну вот, милочка, – сказал он, – всё под рукой, и здесь ты можешь приготовить чай не хуже, чем в богадельне.

Так что Элинор сняла шляпку и приготовила чай. И так бывший смотритель барчестерской богадельни завершил свой побег и перебрался на новое место.

Довольно скоро архидьякон заговорил с отцом о назначении смотрителя. Разумеется, он подобрал три или четыре собственные кандидатуры, учитывая, что план мистера Камминса касательно Пуддингдейлского прихода оказался неосуществим. Смогу ли я изобразить его изумление, когда отец объявил, что не будет назначать мистеру Хардингу преемника?

– Если мы сумеем все уладить, мистер Хардинг вернется, – сказал епископ, – а если не сумеем, то неправильно будет ставить какого-либо другого джентльмена в столь жестокое положение.

Тщетно архидьякон спорил, увещевал и даже грозил, тщетно в самой суровой манере обращался к отцу «милорд», тщетно восклицал «Боже великий!» тоном, перед которым дрогнул бы целый синод, не то что слабый и дряхлый епископ. Никакие силы не могли понудить епископа назначить нового смотрителя взамен мистера Хардинга.

Даже Джон Болд пожалел бы архидьякона, когда тот в расстроенных чувствах возвращался в Пламстед: церковь рушится, нет, уже пала в прах; ее служители без боя сдаются под натиском врагов, а один из наиболее почитаемых епископов – человек, по общему мнению совершенно послушный ему, доктору Грантли, во всех такого рода вопросах! – положительно настроен капитулировать и признать себя побежденным!

Как живет богадельня после ухода смотрителя? Увы, плохо. С отставки мистера Хардинга прошло уже несколько лет, а смотрительский дом по-прежнему стоит пустой. Старый Белл умер, и Билли Гейзи; одноглазый Сприггс допился до смерти, и еще трое из двенадцати перебрались на кладбище. Шестеро умерли, шесть мест остались вакантными! Да, шестеро умерли, и не было с ними в последние минуты доброго друга и утешителя, богатого соседа, который приятными мелочами облегчил бы тягость подступающей смерти. Мистер Хардинг, конечно, их не покинул; от него они получили то утешение, которое дает умирающему его христианский пастырь. Но то была забота приходящего священника, не постоянное присутствие хозяина, соседа и друга.

Не лучше жилось и тем, кого смерть пока пощадила. Между ними пошли свары и ссоры, кто главнее, и постепенно они поняли, что скоро из них останется лишь один – последний жалкий обитатель некогда теплого и уютного, а ныне тоскливого дома.

Самому зданию богадельни не дали обветшать и разрушиться – об этом заботится мистер Чедуик, который по-прежнему управляет ее финансами и переводит арендную плату от земель на специально открытый банковский счет. Однако все пришло в запустение. Смотрительский сад и дорожки заросли сорняками, на клумбах нет цветов, нестриженые газоны встречают посетителя мхом и высокой мокрой травой. Ничто здесь уже не радует глаз. Увы, один из красивейших уголков Барчестера превратился в самый безобразный.

Мистер Хардинг не переехал в Крэбтри. Мистер Смит по-прежнему живет там со своим счастливым семейством, а мистеру Хардингу выделили небольшой приход в черте города. Это самый маленький приход, какой только может быть: он включает часть соборной территории и несколько близлежащих старых домов. Сама церковь – удивительное готическое строеньице над воротами в стене собора, и попасть в нее можно по лестнице из арки ворот. Размером она не больше обычной комнаты – футов, может быть, двадцати семи в длину и восемнадцати в ширину, – и все же это настоящая церковь. В ней есть старая резная кафедра и аналой, крохотный алтарь под старым темным витражом, купель, полдюжины скамей и десяток мест для бедных, а также ризница. Крыша острая, из темного дуба; три поддерживающих ее бруса доходят до боковых стен и заканчиваются гротескными резными лицами: два черта и ангел с одной стороны, два ангела и черт – с другой. Такова церковь Святого Катберта в Барчестере, где мистер Хардинг