Вслед за отчаянием наступили жуткая усталость, безразличие ко всему и к самому себе. Он не желал говорить, не хотел двигаться, не замечал людей, тупо глядел перед собой. Казначей потерял веру, в душе образовалась щемящая пустота.

«Здесь нет прохода через Землю Святого Креста, – решил чиновник Индийской палаты. – Через месяц мы сгнием на холодном берегу, если не уйдем отсюда к тропикам. Но проклятый португалец не желает поворачивать назад, тащит за собой в снежную могилу. Будь проклят день и час, когда я согласился отправиться в поход! Разве я голодал и люди плевали в мой герб, бродил бездомным по улицам Севильи? Зачем я подписал контракт?»

«Зачем?», – надоедливо привязалось к нему, сверлило мозг, кровью стучало в висках, болью сжимало грудь. – Зачем все это?» – спрашивал он себя и не находил ответа.

– Завтра будет хороший день, – сказал подошедший к нему Картахена. – Я заметил, когда солнце садится в облака – жди неприятностей.

Казначей открыл глаза, взглянул на него, повернулся к вспыхивающим на горизонте зарницам.

– Там идет гроза, – инспектор кивнул в сторону океана. – Не хочу показаться трусом, но мне больше нравится плыть вдоль земли.

– По земле лучше ходить, а не смотреть на нее, – молвил капитан.

– Вы правы, – согласился Картахена. – По ночам мне снится домашний камин, чувствую запах горящих поленьев. Вечером хочется заснуть на корабле, а утром встать дома с постели и не вспоминать о злополучном плавании. – Он помолчал, любуясь зарницами, играющими справа и слева от бушприта каравеллы. – Магеллан опять принял решение, не посоветовавшись с капитанами? – спросил Хуан, будто не знал ответа.

– Советовался, – вяло усмехнулся Мендоса.

– С кем?

– С шурином и Господом Богом. Эти прекрасные советники никогда не возражают.

– Вы шутите? – догадался контролер.

– Нет.

– Интересно, что они посоветовали?

– Вы не видите? – упрекнул казначей. – Идти на юг, пока не превратимся в сосульки.

– Корабли откажутся повиноваться, – возразил инспектор. – Люди устанут, дойдут до отчаяния, утопят самозванца.

– Вы забыли о четырех десятках португальцев, – напомнил капитан.

– У нас есть надежные слуги.

– Дюжина лодырей.

– Вы сегодня не в духе, вам нездоровится, – мягко произнес Картахена. – Не волнуйтесь. Через месяц эскадра потребует вернуться в теплые края.

– Вы думаете?

– Уверен. Надо лишь помочь колеблющимся.

– Как? – оживился капитан.

– Нужно установить связь с кораблями. Меня держат под замком, а вы можете посещать «Консепсьон» и «Сан-Антонио».

– Мескиту? – вздрогнул Мендоса. – С ним бесполезно разговаривать.

– На корабле плывут Антонио де Кока, Херонимо Герра, Андрее де Сан-Мартин… Раньше они понимали меня. Переговорите с Санчесом де ла Рейной, он зол на Магеллана.

– А если Мескита заподозрит неладное?

– Боитесь? – улыбнулся контролер.

– Ваша участь могла быть хуже…

– Благодарю вас, я помню об этом.

– Капитан-генерал скор на расправу, его шурин жаждет получить место капитана.

– У казначея флотилии найдется повод встретиться с любым членом эскадры, или я ошибаюсь?

– Вы давно все точно рассчитали.

– Жизнь учит не повторять ошибок, – вздохнул инспектор.

* * *

Кровавое солнце зарылось в горящую землю, пламя на небосклоне медленно затухало. Зарницы над морем придвинулись к кораблю, угрожающе вспыхивали на темно-синем небе. Юнга пробил склянки, наступило время ужина. Офицеры спустились в каюту обсудить детали плана Картахены. Палуба опустела. Вахтенный кормчий Вашко Гальего следил за берегом. Сибулета закрепил веревочкой язычок колокола, чтобы не звенел от качки, поднялся к штурману.

– Что теперь с нами будет? – спросил юнга, усаживаясь к нактоузу.

– Приближается гроза – глядя на пламенеющее небо, решил кормчий. Я не о том… Матросы говорят, будто капитан-генерал обманул нас.

– Кто говорит?

– Не помню, – схитрил Хуан.

– Его самого обманули.

– Неужели можно надуть капитан-генерала? – удивился парнишка. – Кто его обманул?

– Старые карты, слухи, тщеславная ложь капитанов…

– Значит, они обдурили его, а он – нас?

– Сеньор Магеллан обещал найти пролив и сдержит слово, – пообещал штурман. – Вернуться назад нетрудно, сложнее узнать, что скрывается за горизонтом? В молодости я мечтал командовать флотилией, открывать моря и новые земли, но не стал капитаном. Потом застудилась спина, заломило в костях, пришла старость. Скоро сын заменит меня. Когда я услышал об экспедиции, то пришел в Индийскую палату, попросил зачислить в списки. Человеку дано счастье – идти в неизвестность! Ради него покидают семьи, мерзнут и голодают. Мои зубы утонули в Индийском океане, но лучше я буду грызть сухари на корабле, чем пережевывать жирную похлебку на земле. Я знал куда поплыву, поэтому капитан-генерал не обманет меня. Он может умереть, лишить меня помощи, но я не обижусь, не поставлю ему в вину стремление любой ценой пройти дальше других, ведь я отправился за этим.

– Педро Толоса говорит, будто мы замерзнем, превратимся в айсберги, дрейфующие в океане. В ледяных горах заключены погибшие корабли.

– Чепуха! Какой он моряк? Всю жизнь служил в пехоте, потом попал в слуги к Мендосе.

– Страшно, – пожаловался Хуан.

– Перезимуем, – успокоил старик. – Заготовим дров, построим на берегу мастерскую, склады, наловим рыбы, набьем зверя – обычная человеческая жизнь. Весной поплывем дальше.

– На юг? – испугался юнга.

– Конечно. Если бы мы не потеряли дни в бухте Святой Люсии и в устье Рио де Солис, то сейчас бы не боялись холодов. Плыли бы под ярким солнышком и успели бы отыскать пролив до зимних штормов.

– А если его нет? – вмешался рулевой.

– Тогда капитаны решат, куда увести флотилию.

* * *

За полуостровом Вальдес эскадра укрылась от непогоды в гавани Пуэрто-Сан-Матиас[19] Корабли печально покачивались на волнах. Не слышались песни, беззлобная ругань, переклички вахтенных. Не скользили мимо бортов лодки, развозившие захмелевших офицеров в гости. Капитаны напрасно ждали приглашения на совет, обманывали себя, будто днем адмиралу не хватило времени. На «Тринидаде» потушили сигнальные огни, воцарилась усталая тишина, только юнги в ползвона отбивали склянки.

Недобрую ночь пережили команды. Холодный ветер гудел в снастях, волны раскачивали каравеллы, грозили сорвать с якорей, швырнуть на скалистый берег. Матросы задумались о том, что ждет их через неделю, ощутили пронизывающее дыхание зимы, воющий голос штормов. Офицеры растерялись: одни надеялись на возвращение в Испанию, другие ожидали приказа повернуть к тропикам, третьи утверждали, будто Магеллан упрямо пойдет на юг. Несмотря на разногласия, многие сходились в одном: пора искать зимнюю стоянку.

Адмирал угадал настроение флотилии. Утром передали распоряжение двигаться вдоль берега на юг, искать удобную бухту для организации лагеря. Ожидавшие возвращения в теплые края приуныли, но непонятно откуда появился слух о возможном изменении курса в сторону Африки, к мысу Доброй Надежды. Офицеры говорили о секретном пункте королевских инструкций, допускавшем достижение цели португальским путем. Настроение команд улучшилось, люди надеялись, что