прислуга дома была распущена до следующего утра, а после обеда к совершенно пустому зданию стали прибывать двуколки и кареты. Из них выходили фигуры в бесформенных плащах и быстро скрывались в доме. Нейт, наблюдающий из окна своей мастерской, видел все происходящее, но не смог разглядеть ни одно лицо под глубокими темными капюшонами. Через полчаса, после прибытия последнего человека, Нейт увидел, как из здания вышел Перси Беррингтон, быстро пересек дорогу и вошел в его мастерскую. Он попросил сына взять хронометр и следовать за ним. Так Нейт Беррингтон в возрасте пятнадцати лет впервые стал участником тайной встречи патронов секретной службы «Тринити-Хаус», в руках которых находились все нити шпионажа, политических интриг и тайных операций английского правительства.

Когда молодой изобретатель представил свое устройство, хронометр поразил всех членов собрания, ведь этот предмет мог дать Англии превосходство на море и закрепить за ней главенствующую и ведущую роль в мире. Собрание хотело немедленно начать массовое производство изобретения, но Нейт поведал, что устройство еще не готово. Собрать работающий от пружины механизм оказалось лишь началом трудоемкой задачи. Необходимо было решить вопрос о разнице температур, которая могла быть достаточно существенной в морском климате Нового Света. Когда стальная пружина нагревалась или остужалась, менялись и ее свойства упругости. В окружающей среде, где температуры дня и ночи могли резко отличаться, хронометр будет ошибаться до нескольких минут в день, что делало его абсолютно бесполезным в качестве прибора измерения долготы.

Таким образом, благодаря своему изобретению, связям отца и рекомендациям Самуэля Пипса Нейт Беррингтон по результату собрания вошел в узкий круг секретной службы английской короны. В этом же году он поступил на факультет химии при Кембридже. Это должно было дать ему необходимые знания для улучшения свойств пружины.

* * *

Тем временем события на политической арене развивались стремительным образом. Одна война шла за другой, менялись ее участники, былые союзы рушились и тут же создавались новые. Если обратиться к переписке влиятельных мужей того времени, тех, что принимали участие в мировой дипломатии, то несложно заметить, как в этот период Франция выделялась своими притязаниями и успешной деятельностью в Европе и в Вест-Индии. Был захвачен город Ипр в Испанских Нидерландах, разбиты войска Имперской Армии в битве при Ортенбахе, а при подписании мира в Нимвегенских переговорах Версаль получил графство Бургундия. В то же время в Карибском море французскими пиратами был разграблен испанский город Маракайбо, а голландские колонии Кайенна и Тобаго захвачены адмиралом Жаном д’Эстре.

Все эти достижения 1678-го года делали Францию главным фаворитом в гонке за доминирование в Карибском бассейне. На тот момент она имела в Вест-Индии самый сильный флот из нескольких десятков мановаров58 и более пятидесяти кораблей меньшего класса.

Все эти достижения французской короны, однако, были омрачены одним печальным событием, сведшим на нет все ее преимущества в Новом Свете. Из-за ошибок в навигации, вызванных невозможностью определить долготу, эскадра адмирала Жана д’Эстре из двенадцати военных кораблей, трех брандеров и двенадцати приватиров ночью налетела на мелководный риф близ острова Лас-Авес. Это несчастье стоило эскадре девяти кораблей, и д’Эстре пришлось отказаться от планов по захвату голландской колонии Кюрасао, куда он направлялся, и вернуться во Францию.

Англия, которая сделала достаточно для стравливания бывших союзников, теперь могла целиком и полностью сосредоточиться на усмирении притязаний Испании, которая в этот момент собиралась с силами, чтобы окончательно решить карибский вопрос. На верфях кастильских портов строились новые корабли и перестраивались старые. От шпионов из различных уголков света на стол Перси Беррингтона потекли неисчислимые доклады о постройке новой эскадры. Испания создавала мощную флотилию для отправки в Новый Свет.

Сведения, полученные Беррингтоном, указывали на то, что в течении пяти-шести лет Мадрид планирует развязать полномасштабную войну за полное доминирование в Карибском бассейне. Для этого планировалось создать три мощнейших эскадры по пятнадцать линейных кораблей, которые станут одновременно действовать в разных уголках Нового Света, не давая возможность противникам прийти друг другу на помощь и объединить усилия. Испанцы планировали мгновенные удары по главным центрам торговли англичан, французов и голландцев от Багамских островов до берегов Мейна.

Перед «Тринити-Хаус» и Сент-Джеймсским двором встала серьезная задача – отвести новую угрозу от колониальных владений английской короны. Весь основной флот англичан того времени был задействован в Европе, Средиземноморье и Ост-Индии. В Карибском море же его присутствие было достаточным лишь для того, чтобы содержать береговую охрану особо важных владений, таких как Порт Роял, Нассау и Белиз. Все остальные владения обходились небольшими фортами и одним-двумя кораблями для защиты гавань.

Задача сея, фактически нерешаемая, занимала голову не только Перси Беррингтона, но и всей верхушки шпионской организации. Самуэль Пипс, который к тому моменту уже принял пост мастера «Тринити-Хаус», прилагал огромные усилия для решения этой проблемы. Ослабленная недавней войной с Голландией, Англия сейчас просто не имела сил, чтобы решить испанскую угрозу прямым военным противостоянием. Необходима была такая хитроумная комбинация, которая позволила бы ей уровнять силы. И она была найдена ни кем иным, как молодым гением Натаниэлем Беррингтоном.

В шестнадцать лет Нейт закончил университет и вернулся в отчий дом. Отец и сын часто проводили время вместе, и молодой человек удивлял Перси не только своей эрудированностью, но и невероятной способностью видеть суть дела, понимать и находить корень проблемы. Он обладал почти сверхъестественной способностью читать людей и предугадывать их поступки. Манипуляция давалась ему так же легко, как и математические расчеты или игра в шахматы, в коих Беррингтон-младший просчитывал ходы на всю партию вперед. Для Нейта это была своего рода игра в новую головоломку, и она во что бы то ни стало требовала решения.

После очередного отъезда Самуэля Пипса Беррингтон-старший признался, над чем ломал голову все это время. В тот вечер отец и сын засиделись до утра, и Нейт впервые увидел подлинные документы, донесения шпионов, рапорты чиновников и толстые папки заведенных дел на различных людей, хоть как-то относящихся к делу. Первостепенная важность задачи, неисчислимое количество документов, сложность комбинаций – все это полностью и без остатка завладело разумом Нейта Беррингтона. Когда его отец проснулся, молодой человек все еще копался в ворохе бумаг и не желал даже слышать о завтраке.

Неделю спустя в резиденции Беррингтонов вновь собралось тайное собрание старших братьев «Тринити-Хаус». Когда пришло время обсуждать дальнейшую политику, перед озадаченными членами организации выступил не сам Перси Беррингтон, а его младший сын. В комнату принесли широкую учебную доску, и молодой человек быстро начертил на ней какую-то схему. Чем больше говорил