Это происшествие, а в особенности пагубные последствия и брань, которой его осыпал де Толедо, заставили наварра задуматься над своим нравом. Провидение, никогда ранее не выказывавшее к нему излишнего интереса, подарило шанс выбиться в люди и показало четкий, понятный путь к этому. Своими же действиями он едва не испортил отношения с первым министром и мог лишиться его покровительства. Это означало только одно – лишенный дружбы де Толедо, он становился неудобным свидетелем, а значит, кандидатом на быструю, никем на замеченную смерть в одном из темных переулков Мадрида. Испуганный этой мыслью, Мора бросился к алтарю в соборе Иглесиас де Сакраменто и перед лицом Бога поклялся, что возьмет себя в руки и станет другим человеком. В этом же он горячо заверял своего господина, пока тот не сменил гнев на милость.

Стоит отметить, что такой порыв наварра был только на руку первому министру. Он стоял перед сложной дилеммой. Связавшись с Эмилио, он, в известной степени, пошел на определенный риск. Если Мора боялся потерять покровителя или получить смертельный удар под ребро, то Мануэль опасался превратить союзника во врага, ведь в тот момент у него отсутствовали средства радикального решения проблемы. Когда Мора пал ниц перед коварным политиком, тот сделал вид, что прощает своего протеже. Так он не только не потерял лицо, но еще и приструнил своего пса.

А тем временем мальчик по имени Паоло Ди Мео плыл в Англию на судне сэра Перси Беррингтона, который был близким другом посла и его семейства. Сообразив, что ребенку угрожает опасность, Беррингтону удалось тайно вывезти Паоло из Испании. Не зная, как поступить по-другому, он взял мальчика к себе и приютил его как родного сына. К тому же у самого Беррингтона было двое детей, и старший из них от первого брака, Эрик, был ровесником Паоло.

* * *

Шло время. В добром окружении мальчик отошел от душевной травмы и принял новую семью. Они крепко сдружились с Эриком и все время донимали домочадцев своими проделками. В конце концов от их проказ совсем не стало спасу, и Перси Беррингтон пригласил домой своего старого друга, сурового ветерана и солдата на пенсии, чтобы тот взялся за воспитание мальчиков. Для двух маленьких разбойников наступили тяжелые времена. Их поместили в один дом с ветераном под его полное распоряжение. С тех пор как юнцы оказались на казарменном положении, их жизнь круто изменилась. Старик гонял их до изнеможения, закалял в ледяной воде, заставлял часами фехтовать у манекена, а за малейшее непослушание сек розгами.

В то же самое время подрастал Беррингтон-младший, Натаниэль. Ребенок был прямой противоположностью своему брату и Паоло. Он рос довольно хилым и не проявлял никакого интереса к физическим забавам. Вместо этого у мальчика рано обнаружились другие способности. В три года Нейт научился читать, в четыре писать, а в шесть прочел труды Бэкона, Гоббса и Локка. Он жадно впитывал знания и к семи годам мог говорить на шести языках на любую тему, которую и не каждый взрослый был способен достойно поддержать.

Нейт обожал разгадывать головоломки и решать всевозможные задачи, полностью погружаясь в их анализ и, задавшись одной, уже не мог успокоиться, пока не находил ответ. Однажды Перси Беррингтону были подарены маятниковые часы. Огромную, в человеческий рост, конструкцию, способную показывать довольно точное время, поместили в кабинете хозяина дома, и, хотя предмет вызывал определенное любопытство у всех домочадцев, наибольший интерес к нему проявил маленький Нейт. Целые дни он проводил у часов, изучая их механизм, что-то прикидывая и складывая в уме. В голове у него проносились различные варианты альтернативных решений и конструкций. В конце концов он притащил в свою комнату ящик с инструментами и принялся претворять задумки в жизнь.

Так в возрасте девяти лет Натаниэль Беррингтон создал свои первые часы – улучшенную версию тех, что были подарены отцу. Механизм получился меньший по размеру, помещался на столике в библиотеке и показывал более точное время, чем оригинал. Он восхитил всех домочадцев, но не самого Нейта. Молодой изобретатель желал создать часы еще большей точности и вдвое меньшего размера. Он днями пропадал в своей комнате, извел стопки бумаги и литр чернил на чертежи и заметки. Мальчик изводил себя, пытаясь решить непосильную задачу. Он почти не ел, не спал и раздражался по самому незначительному поводу. Тогда и произошел его первый срыв.

Эрик и Паоло тренировались во дворе. Лязг рапир, веселые подтрунивания мальчишек и команды их учителя мешали ему сосредоточиться. В своей комнате, окруженный отдельными узлами часового механизма, заваленный стопками исписанной бумаги, он сидел, обхватив голову руками и раскачивался из стороны в сторону. Юные фехтовальщики во дворе в замешательстве опустили свое оружие, когда из дома донесся яростный рев, а вслед за этим в окно в сопровождении осколков стекла вылетела какая-то часть часового механизма. За ней последовали чернильница, инструменты и ворох бумаг. После этого случая Нейт слег в постель и неделю не вставал на ноги, потеряв всякий интерес к жизни.

Мозг Натаниэля и сам работал как часы. Он был способен разложить по полочкам любую головоломку. Если перед ним вставала какая-то задача, то ему непременно нужно было ее решить. Пока ответ не был найден, Нейт просто не мог спокойно существовать. Все его мысли были заняты проблемой, и любая нерешенная задача могла вызвать новый приступ ярости или паники. Поняв, что ему просто не хватает знаний, мальчик упросил отца позволить ему учиться в Кембридже. Таким образом, в 1673-м году в возрасте одиннадцати лет, успешно сдав вступительные экзамены, Натаниэль Беррингтон стал студентом одного из самых престижных университетов страны.

Во время его отсутствия в семье произошли некоторые перемены. Нужно сказать, что молодой Эрик Беррингтон мало походил на послушного ребенка, и между отцом и сыном постоянно возникали трения. А когда его младший брат покинул дом, то скверный характер четырнадцатилетнего подростка проявился в полной мере. Основной причиной стала