А я бесцельно бродил по Киеву, автоматически фиксируя взглядом накопившиеся болячки городского хозяйства, вроде аварийных зданий, затянутых патриотическими баннерами, годами не ремонтируемые дороги, раскуроченные уличные фонари и разбитые витрины, и бесконечные вывески «Sale» красным по белому на фасадах, как белые флаги сдавшейся власти.

Так я неспешно добрёл до Украинского дома, на котором красовался огромный аншлаг, что интересно, на русском языке: «Международный бал кошек. Только два дня! Пятьсот представителей семейства кошачьих состязаются за звание Кошачьей королевы Киева. Друзья, важен каждый голос!»

Мне пришло в голову, что международный конкурс кошек – именно то, чего мне давно недоставало в Киеве. Простой незамысловатой голливудской истории о том, как честная кошка из бедной семьи побеждает откормленных лоснящихся олигархических кошек. И чтоб в финале все танцевали, обнявшись, и цитировали кота Леопольда.

Некогда безупречно роскошный сталинский ампир Украинского дома с годами слегка пообтрепался, но сохранил свою стильную узнаваемую красоту. Я прошёл под монументальным гранитным портиком к столу, за которым сидели две весёлые бабушки. Бабушки хохотали, пересказывая друг другу какую-то сугубо домашнюю коллизию. В ней фигурировал зять, тёща и сноха. На столе стояла табличка: «Стоимость: 60 гривен – взрослые и 40 гривен – дети».

Увидев меня, бабушки перестали хохотать и одна из них довольно строго мне сказала:

– С вас 60 гривен. Но с собаками нельзя. Она же всех кошек распугает.

Я в изумлении огляделся и увидел возле своих ног серебристо-рыжую морду Бандеры.

Бандера уселась мне на ногу и потом посмотрела на бабушек так жалостливо, как только может смотреть разбирающийся в людях миттельшнауцер.

– Но, если вы за неё заплатите входной билет… – протянула задумчиво первая бабушка.

– И если возьмёте её на поводок, вот он вам, потом вернёте, – протянула повод мне вторая.

Я послушно пристегнул поводок к ошейнику Бандеры и вручил бабушкам 120 гривен.

– Вам понравится у нас, – будто извиняясь, сообщила мне первая бабушка, принимая деньги и вручая взамен два билета для взрослых.

Мы с Бандерой, как взрослые, гордо прошли через огромные деревянные двери в просторный и высокий холл. Там толпилось человек сто самой разнообразной публики: озабоченные мамаши с беспечными детьми, сосредоточенные пенсионеры с переносками, из которых на разные голоса доносилось сердитое мяуканье, какие-то солидные мужчины в костюмах и женщины в вечерних платьях, группы школьников без родителей и даже одна проститутка.

То есть это я сначала решил, что это была проститутка, а это на самом деле оказалась, конечно, Агнесса.

Я подошёл к профессору политэкономии, придерживая на поводке рвущуюся к ней Бандеру.

– Оу, здравствуйте, Игорь! Что это вы тут делаете? – с удивлением спросила она.

Я не нашёлся сразу, что ответить.

– А зачем вы притащили сюда Бандеру? Она же у всех деньги будет вымогать, вы что, не знаете?

– А может, это не Бандера, – сказал я с вызовом, безуспешно пытаясь отвести взгляд от глубокого декольте Агнессы. На этот раз на ней было короткое ярко-красное платье в обтяжку и бархатные туфли, которые я уже на ней однажды видел.

– Будто я не знаю эту хитрую тварь, – отозвалась Агнесса с искренним беспокойством и даже демонстративно проверила, на месте ли кошелёк в сумочке.

– Агнесса Семёновна, а вы, кстати, не знаете, кому она в итоге деньги таскает?

– Многие в Киеве хотели бы это узнать. На кой чёрт вы вообще её сюда притащили?

Я пожал плечами и процитировал:

– Не виноватый я. Она сама пришла.

– Ну, смотрите. Вот вам мой кошелёк на сохранение, в нём тысяча сто гривен. Потом заберу, – она действительно вручила мне свой кошелёк и действительно после этого успокоилась.

– Пойдёмте на второй этаж, там есть бар и всё такое, – она протянула мне руку, и я чинно повёл её на второй этаж. На минуту она вдруг замерла на мраморной лестнице, повернувшись лицом вниз, к публике, и протянув к этой публике правую руку ладонью вверх.

– Я похожа на Маргариту на балу Сатаны?

– В целом, без сомнения, да, но на Маргарите, кхм, было поменьше одежды.

– Это нетрудно исправить.

Мы снова развернулись и неторопливо направились вверх по лестнице. Бандера шла послушно, как дрессированный медведь, вообще не отвлекаясь на людей или кошек вокруг. Ей тут явно нравилось.

Публика вокруг смотрела на нас с любопытством.

На втором этаже всё пространство, куда хватало глаз, было занято рядами столов, покрытых весёлой, голубой в белой горошек, скатертью. На столах сидели, стояли, лежали и орали сотни котов и кошек. Рядом стояли их не менее возбуждённые хозяева, а вокруг сновали фотографы и какие-то распорядители.

Мы с Бандерой замерли, разинув рты, пока нас не вернула на землю Агнесса:

– Нам вон туда, – она указала на полутёмное помещение в самом дальнем углу, не обозначенное даже надписью «бар».

В этом баре оказалось ещё темнее, чем снаружи. Я тут же споткнулся об чёрного кота, который метнулся перед нами дважды, сначала в одну сторону, а потом в другую, и исчез где-то в районе барной стойки.

Мы выбрали столик в уголке, а когда окончательно угнездились, вдруг повисла неловкая пауза. Народу в баре было совсем мало, так что даже рассматривать было некого.

Агнесса рассеянно улыбалась, глядя на барную стойку, Бандера привычно уселась на мою ногу под столом, а я помалкивал, лихорадочно копаясь в голове в поисках тем для светского разговора.

– А вот интересно, если чёрный кот перешёл дорогу туда и обратно, что это значит? Он удвоил нам своё наказание, или вовсе отменил? – произнёс я с фальшивой задумчивостью, тоже уставившись на барную стойку, где спрятался местный кот.

Агнесса ухмыльнулась:

– В этом частном случае, пан студент, нужно сначала выяснить, кот скалярный или векторный. Если скалярный, то удвоил. Если векторный, то отменил.

Я настолько изумился, что даже привстал со стула. Бандера тоже привстала. Мы оба строго глядели на Агнессу, пока она не объяснилась:

– Ну, я, вообще-то, ещё раньше, до Международного института, киевский университет закончила, физико-механический факультет.

Мы облегчённо сели на свои места, и тут же появился официант.

Она заказала себе апельсиновый сок с водкой, я взял себе джин с тоником, а для Бандеры попросил куриный жульен.

Пока мы пили и ели, в бар начала подтягиваться публика. И первым после нас в бар вошёл профессор зоологии Степан Гопала из института Шмальгаузена. Степан Семёнович чутко повёл носом в полумраке бара, после чего твёрдым шагом направился к нашему столику.

Мы с