ничего плохого и никому не желал дурного. Я уверена, что он поделился бы с дезертирами последним куском хлеба. — Она снова заплакала.
Фанни погладила дрожавшие пальцы подруги.
— Ты еще не знаешь, что я выкупила дом мод, — начала она, чтобы отвлечь Хелену. — Мадам все еще на положении интернированной. Но уже не в крепости Кар-лштейн, а в частной квартире. Адвокат сказал мне, что со дня на день ждет ее освобождения.
— После этого она вернется в Вену?
— Сначала да, — кивнула Фании. — Но когда война закончится, мадам хочет уехать на родину, во Францию. — Она помолчала. — Осталось недолго. Говорят, что солдаты массово слагают оружие и отказываются воевать дальше. Многие просто возвращаются домой.
— Им следовало сделать это раньше, — вздохнула Хелена.
Йозефа тоже так говорит, — ответила Фанни с улыбкой и осторожно добавила: — Как хорошо, что мы сидим здесь и разговариваем.
Хелена кивнула.
— Я тоже так думаю.
Фанни вспомнила тот день, когда они с Максом встречались с Бруннером. О содержании секретных бумаг она не сказала никому, кроме Макса и Йозефы, хотя не стала сообщать наставнице, какую роль в этом деле сыграл Бруннер. Но Фанни уже давно хотела поговорить обо всем с Хеленой.
— Нелли, — сказала она тихо и проникновенно, — ты должна кое о чем знать. Можешь мне не верить, но тем не менее это правда. — Фанни снова взяла Хелену за руку: — Мы сестры — ты и я, Нелли. — Она напряженно посмотрела на подругу, во взгляде которой отразилось непонимание.
По окончании паузы, которая показалась Фанни вечностью, Хелена покачала головой.
— Прошу тебя, Фанни. Я часто мечтала, чтобы мы оказались сестрами, но…
— Это в самом деле так, Нелли! У нас разные отцы, но одна мать. Через полгода после моего рождения наша мать вышла замуж за твоего отца. Брак был устроен двором.
Хелена посмотрела на Фанни с еще большим недоумением. Та отпустила ее руку и достала из сумочки помятый коричневый конверт.
Это был тот самый документ на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. С молчаливого согласия Макса Фанни забрала его из папки, которую Бруннер дал ей в «Захере».
— Этот конверт я всегда ношу с собой, потому что в нем находится единственный документ, удостоверяющий личность моей матери. Она принесла его на роды. Тут значится ее имя и адрес для связи. Умри она в родах, больница должна была известить семью. — Она протянула конверт Хелене.
Та достала из него пожелтевший лист бумаги и развернула его.
— Здесь стоит девичья фамилия моей матери — Ида Мольнар! — воскликнула она, начав читать. — Адрес мне не знаком.
— Это адрес осведомительного бюро. Полагаю, там знали, как связаться с вашей семьей в случае смерти в родах, — сказала Фанни.
— Но как ты выяснила, что Ида Мольнар — это Ида Батори? Откуда тебе известна девичья фамилия моей матери?
— Она значилась в документах, которые я видела. Как и то, что позже она вышла за твоего отца и стала баронессой Батори. — Фанни забрала у Хелены бумагу и рассказала, как Макс помог ей связаться с осведомительным бюро и раскрыть тайну ее рождения. Имя Бруннера она снова не упомянула.
Когда она закончила рассказывать, Хелена встала и подошла к ней.
— Я рада, что мы в самом деле сестры, Фанни.
— Так между нами снова мир? Ты меня простила? — спросила та напряженно.
Вместо ответа Хелена обняла ее.
— А твой отец? — спросила она, когда они разомкнули объятия. — Кто твой отец?
— Он уже давно умер… — начала Фанни. Внезапно она замолчала и улыбнулась: — Нам стоит спросить о нем нашу мать.
Особняк Батори находился неподалеку от Хофбурга между церквями Святого Михаила и Святого Петра. Он напоминал венецианский дворец, феодальная роскошь которого ничуть не поблекла, несмотря на военное время. Над воротами блистал родовой герб, который Фанни уже видела в поместье Батори. Дядя Хелены, как глава клана, занимал с семьей бельэтаж. На третьем этаже находились апартаменты, в том числе небольшая квартира, где жили Хелена и Эмма. У отца Хелены имелось право на несколько большие апартаменты на том же этаже.
— Со смертью папы срок действия прав на вторую квартиру истек, — объяснила Хелена, когда они с Фанни поднимались на лифте на третий этаж. — Мама должна была въехать к нам с Эммой, но я воспротивилась. — Она улыбнулась сестре. — Так что мой дядя пока что разрешил ей остаться в квартире папы.
Они вышли из лифта и остановились перед красивой резной дверью. Хелена постучала. Им открыла София. Узнав Фанни, старая камеристка вытаращила глаза.
— Бог в помощь, София! Мы хотим увидеть маму. — Хелена взяла Фанни за руку и прошла мимо камеристки в небольшую прихожую. Энергично цокая каблуками по мраморному полу, она потянула сестру дальше, к двери слева, постучала и вошла в маленькую гостиную.
Ида Батори сидела в кресле у горящего камина. Закрытое черное траурное платье и темные волосы делали ее лицо таким бледным, что она казалась привидением. В руках вдова держала Библию, и Фанни услышала тихое бормотание:
— Ты говоришь: «Я богат, я много приобрел, и мне уже ничего не надо». Но ты не осознаешь, что ты несчастен, жалок, нищ, слеп и гол…[66] — Женщина прервалась и посмотрела сначала на Хелену, а потом на Фанни. Ее глаза сузились. — Что тебе здесь нужно, маленькая дрянь? Разве я не запретила тебе общаться с моей дочерью?
Фанни трясло — отчасти от напряжения, отчасти от ярости. Она хотела было обрушить на баронессу весь свой гнев, но тут Хелена крепче сжала ее руку.
— Мама! — Она сделала шаг вперед. — Я хочу представить тебе мою сестру Фанни. Она появилась на свет в Рождество восемьдесят девятого года от анонимной матери в родильном отделении Центральной больницы Вены. Но это тебе и так известно.
Несколько секунд Ида Батори, онемев, смотрела на Фанни. Затем она швырнула Библию на столик и поднялась.
— Это наглая ложь!
— Вовсе нет! — закричала Фанни и выхватила из сумочки конверт. — Здесь все написано!
— Это подделка!. Покажи сейчас же! — Баронесса протянула руку и сделала шаг в сторону Фанни, но та быстро отскочила.
— Вы же не думаете, что я настолько глупа и отдам вам этот конверт?! — Она повернула его так, чтобы Ида Батори увидела печать. — Никаких подделок!
— Мама, признай, что Фанни твоя дочь! — вмешалась Хелена.
— Будь я проклята, если назову этого подкидыша дочерью! — разъярилась Ида Батори. — Ты принесла мне одни несчастья, — зашипела она на Фанни. — Я была придворной дамой императрицы, и не уступи я минутной слабости, не отдайся этому негоднику эрцгерцогу