"У вас тут теперь дивное озеро", – промолвила Ирина, бросив взгляд за плотину, так как большое количество цифр ей явно наскучило.

"При нормальном уровне воды его глубина составляет сорок семь метров, хотя весной достигает пятидесяти восьми. Это водохранилище тянется от плотины на расстояние в сто двадцать километров, начинаясь в двадцати пяти ниже по течению от Днепропетровска и устраняя пороги, раньше делавшие Днепр несудоходным. Теперь большие теплоходы смогут заходить со стороны Чёрного моря и проделывать по руслу весь путь до Днепропетровска. Это сэкономит миллионы рублей на транспортных расходах. Позже, когда будут созданы другие плотины ниже этой, мы, возможно, проведём вдоль правого берега канал побольше, однако сейчас достаточно и того, над которым вы проходили у левого".

"Значит, на Днепре должны появиться и другие плотины?" – был мой вопрос.

"Две, – ответил он, – мощностью в сто пятьдесят тысяч киловатт каждая будут возведены ниже по течению, а их электроэнергия будет использоваться для орошения хлопковых плантаций. Бо́льшая часть получаемой от этой плотины электроэнергии пойдёт на снабжение шести основных промышленных предприятий, строящихся сейчас в непосредственной близости. В настоящее время ведётся создание алюминиевого комбината и сталелитейных заводов, доменных печей для ферросплавов, фабрик по производству огнеупорного кирпича и крупного авторемонтного завода. Электроэнергия, которая будет здесь не нужна, станет поступать в Днепропетровск по высоковольтным линиям электропередачи. Днепрострой и две другие плотины в конечном счёте обеспечат работой пятнадцать миллионов человек в промышленности Украины86".

Мы узнали, что окончательный план советского правительства включает в себя строительство семи огромных плотин на Волге, самая крупная из которых должна быть в три раза мощнее Днепростроя. После этого Волга станет судоходной для морских кораблей вплоть до Нижнего Новгорода, или Горького, как его сегодня именуют. Уровень реки Дон тоже должен быть поднят, и есть надежда, что даже в Москве река с одноимённым названием станет на два с половиной метра выше в результате развития этой великой державы87.

Мы прогулялись по машинному залу, и я заметил, что работали только два гидроагрегата, выдавая всего по двадцать пять тысяч киловатт каждый.

"Плотина построена, – разъяснил инженер, – электричество готово к подаче, и нужно лишь подождать, пока необходимые объёмы не будут затребованы промышленностью. Однако ждать осталось недолго".

Из машинного зала мы отправились в диспетчерскую, самую современную в мире и имеющую множество электролампочек, распределительных щитов, автоматических выключателей и нагрузочных приборов, контролирующих или регистрирующих работу вспомогательных насосов, турбин и генераторов, а также мощность выдачи внешним потребителям. Другой дежурный русский инженер объяснил нам, для чего предназначен каждый прибор, что показывают лампочки и как сей гигантский конь может управляться всего одним человеком. Станцией уже полностью руководят русские, и осталось лишь несколько экспертов из компании "Дженерал электрик", контролирующих незавершённые работы.

"А русские быстро учатся?" – спросил я дежурного американца.

"Они учатся на удивление хорошо, – ответил он, – но пока ещё мы должны за ними присматривать, поскольку, как вы сами понимаете, не имея опыта в подобных вещах, они успели получить знания лишь поверхностно, но со временем я не вижу причины, почему бы им не стать столь же эффективными, как и любые другие специалисты в мире".

Позже мы надумали нанести визит мистеру Робертсону – компетентному представителю полковника Купера, – но того не оказалось дома, и мы решили не ждать его. Поблагодарив нашего гида-инженера, который был так вежлив и показал нам так много интересного, мы двинулись в обратный путь по длинной плотине.

"Какой красивый мост", – сказал я, указывая на левый рукав реки ниже по течению.

"Это железнодорожный мост, его только недавно достроили", – сообщил мне наш водитель.

Перейдя на другую сторону, мы остановились и прочитали надпись на необработанном монументе в память об одном из первых героев большевизма, отдавшем свою жизнь на Днепрострое. Мы всё шли и шли по улицам этого "процветающего города новой эры", пока в конце концов не добрались до нашей гостиницы.

"Возможно, вы хотели бы отдохнуть полчасика до обеда?" – обратился водитель к Ирине.

Однако мы потратили чуточку времени только на то, чтоб умыться, и сразу же вернулись в столовую. Было четыре часа дня, и мы провели на ногах почти семь часов кряду. Мы сели на свои места и слушали оркестр, который время от времени исполнял американские мелодии, дабы привлечь внимание американских гостей. Мы энергично хлопали и каждый раз вознаграждались поклоном дирижёра оркестра. В перерывах между номерами участники ансамбля оживлённо беседовали друг с другом, и Ирина, повернувшись ко мне, сказала: "Это нечто новое в музыкальных коллективах. Они говорят вовсе не о мелодиях, а о развитии пятилетнего плана и промышленности Днепростроя. Первая скрипка только что выдал: 'Чем больше городов построят и чем крупнее они станут, тем больше потребуется оркестров, и тогда наш репертуар станет лучше'".

Наша официантка, крепко сбитая девушка, принесла нам меню, и мы решили заказать борщ, жареную утку, пресловутый чай и компот.

"Я голоден как собака", – сказал я, потянувшись за дополнительной порцией борща из стоявшей по центру стола супницы.

"Оставьте место для жареной утки", – предупредила официантка. И здорово, что я её послушал, поскольку та тоже оказалась такой вкусной, о какой только можно было мечтать.

Когда мы наелись, шофёр отвёз нас на "Форде" осмотреть заводы, некоторые из которых были завершены примерно на семьдесят процентов.

"Вон тот большой завод – это просто ремонтное предприятие для всех остальных, – объяснил наш гид, – и поэтому большие поставки извне инструментов или запасных частей к машинам нам никогда не понадобятся. После реализации всех планов Запорожье и Днепрострой будут настолько близки к самодостаточности, насколько это возможно".

Вернувшись в гостиницу, мы рухнули на кровать и уснули. У нас было три часа на отдых, так как наш поезд отправлялся в Харьков только в полночь. Как водится, мы проспали на полчаса дольше, чем положено, и наскоро поужинали, прежде чем прыгнуть в автобус до Александровска. И вновь автобус был переполнен инженерами, чиновниками и рабочими, отбывавшими на позднем поезде.

Доехав до вокзала, мы обнаруживаем, что тот до отказа забит пассажирами, ожидающими экспресс до Севастополя, который прибывает одновременно с нашим поездом. Они сидят и лежат где ни попадя, пожилые женщины дремлют, молодые кормят грудью младенцев, и все великие силы народа, переживающего свой переходный период, написаны на их лицах.

"Это новый мир, мир возрождённый, – шепчу я Ирине. – Он живой, сильный, смелый, амбициозный, стремящийся учиться и делать всё, как ребёнок. Неудивительно, что он совершает ошибки".

"Сейчас они спят от усталости, – отвечает она, – тогда как сто лет назад, или