Даже Белчер несмотря на то, что его мысли были заняты событиями прошедших дней, ощутил в груди какое-то волнение. Ведь рассуждая объективно, в случае если надежды Нейта оправдаются, это устройство обеспечит превосходство Англии в море на многие десятки лет вперед. Джек неожиданно ощутил ключевое значение сего предмета и то, насколько важна была забота о его сохранности. Во что бы то ни стало нельзя дать врагам отечества им завладеть.

Тем временем солнце вот-вот уже практически оторвалось от горизонта, и Натаниэль Картер почти выкрикнул, еле сдерживая свое волнение:

– Джек, наблюдайте за солнцем и дайте мне знать сразу же, как только оно поднимется, – взгляд ученого теперь был прикован только к хронометру.

Прошло еще несколько минут ожидания. Было что-то магическое в том, чтобы наблюдать, как рождается дневное светило, набирает силу и тепло, становится нестерпимо ярким. Красный диск неумолимо полз вверх, постепенно сменяя цвет на золотой. Как только нижний край солнца оторвался от горизонта, Белчер сказал:

– Сейчас!

– Десять часов двадцать шесть минут! – воскликнул Картер.

Затем ученый прибавил недостающую погрешность, быстро сделал вычисления и победоносно потряс таблицами в воздухе.

– 74 градуса и 50 минут западной долготы! Мы сделали это, Джек! Мы сделали это!

От его радостных криков всполошились вахтенные, и Белчер махнул им рукой, предупреждая стремление забить ложную тревогу. Затем он взглянул на карту Вест Индии, которая лежала там же, на бочонке, рядом с хронометром, среди остальных бумаг. Поискав глазами по карте, он нашел нужный остров и, приложив увеличительное стекло, прочитал его название на карте.

– Остров Вэтлинг. 24 градуса северной широты и… 74 градуса и 47 минут западной долготы, – закончил он пораженно.

Белчер поднял глаза на сияющего Картера.

– Это с точностью до полутора миль, Нейт!

Улыбаясь во весь рот, ученый радостно закивал головой и, не в силах совладать с собой, опустился на бочонок и уже совсем тихо прошептал:

– Мы сделали это, Джек!

* * *

После обеда, когда большая часть моряков, свободных от вахты, пряталась от полуденного солнца, Белчер и Картер вновь встретились на юте. Если первый пребывал в своем обычном мрачном состоянии с тех самых пор, как узнал о гибели Адель де Кюсси, то со второго, напротив, слетела вся его обычная меланхолия, и он находился в самом бодром расположении духа.

Капитан Белчер с тоской смотрел на море, когда сзади раздался голос Нейта.

– Джек! Вы тоже решили подышать свежим воздухом?

– Можно сказать и так, – приветствовал он друга кивком головы. – Я только что закончил обход корабля и жду четырех склянок, чтобы отдать приказ к построению. Прежде чем мы прибудем на Вэтлинг сегодня вечером, я хочу провести осмотр команды и отдать распоряжения.

Картер озабоченно посмотрел на капитана.

– Как ваше самочувствие, Джек? За последние несколько дней много чего случилось, и я хочу убедиться в том, что вы справитесь с этим.

Капитан Белчер удивленно посмотрел на него.

– А как же иначе? За кого вы меня принимаете, Нейт?

– Я спрашиваю как корабельный врач, на должность которого вы сами меня назначили, – Картер низко опустил голову и подозрительно смотрел на него поверх очков. – Вы не очень важно выглядите.

– Я в порядке, – отрезал капитан Белчер и, свесившись с планшира, крикнул рулевому: – Мистер Делейни! Возьмите на полрумба к западу.

– Понял вас, капитан, – отозвался моряк, тут же повинуясь.

На несколько секунд корабль чуть больше накренился в противоположную сторону и мягко вернулся в прежнее положение, когда поворот был закончен. Вахтенные моряки тут же подтянули ослабленные паруса, и те вновь натянулись тугим пузом заядлого выпивохи. Картер наблюдал за тем, как все четко и слаженно происходило на «Артемиде», и поймал себя на мысли, что все это было возможным благодаря лишь одному человеку, выполняющему функции сердца и мозга на этом корабле. Здесь, на этой палубе, он являлся единственным и особым мерилом чести, достоинства, преданности, дисциплины и человечности. Каждый моряк на этом корабле не просто выполнял свои обязанности, а старался во всем соответствовать этому мерилу, что, без всяких сомнений, делало и его частью корабля. Хорошо подогнанной шестеренкой в отлаженном живом механизме из судна и его команды. И если функционирование корабля зависело от четкой работы каждой такой шестеренки, то что можно было говорить о самом капитане?

– Я волнуюсь за вас не только потому, что это обязанность врача, но и потому, что это моя прерогатива как вашего друга.

– Я в порядке, – не изменяя тона, бросил на него косой взгляд капитан Белчер.

Какое-то время они стояли, окруженные лишь мерным поскрипыванием такелажа.

– Чем вы займетесь после всего этого? – неожиданно спросил Джек.

Картер ответил не сразу.

– Я не говорил вам. Раньше не представлялось случая, а после Порт-о-Пренса это было неуместно. В Англии меня ждет невеста. Сперва после этой миссии я хотел вернуться домой, но мы уже более месяца бороздим воды Карибского моря, и я все больше и больше влюбляюсь в эту часть света. Возможно, я привезу ее на Ямайку и мы осядем здесь.

Белчер ничего не ответил. Внешне он совсем не изменился и ничем не выдал внезапного жара от прилившей к лицу крови, заставившей покрыться испариной его лоб.

– Это звучит очень хорошо, Нейт, – сказал он, когда убедился в том, что голос не подведет его. – Это звучит замечательно.

Белчер положил руку на плечо ученого и сжал его.

– Я очень за вас рад, Нейт.

Картер осторожно кивнул, понимая, что этим разбередил свежую рану друга.

– Сперва мы хотели пожениться в Англии, но с этим местом теперь меня связывает нечто большее, чем с родиной. Я не прощу себе, если вас не будет рядом в самый важный день в моей жизни.

– Разумеется, Нейт, – тепло улыбнулся Белчер, но в глазах его застыла скрытая тоска. – Вы можете на меня рассчитывать.

* * *

На востоке Багамских островов, на самой окраине архипелага Эксума, лежит остров Сан-Сальвадор, открытый Христофором Колумбом в 1492-м году. Испещренный многочисленными озерами, занимающими не менее половины его площади, этот клочок земли еще почти двести лет наслаждался первозданным покоем и тишиной, пока не стал пристанищем предприимчивого приватира по имени Джон Вэтлинг. В силу непоколебимой веры в самого себя он, недолго думая и нимало не заботясь о мнении остальных, назвал остров своим именем, даже не подозревая, что сея акция была сделана знаменитым португальцем задолго до того, как на эту землю ступила нога первого англичанина. За несколько лет до описываемых событий этот пират устроил здесь логово, дабы схоронить