Если искать глубинные причины беспрецедентного сочувствия всего цивилизованного мира к судьбе буров, то встречается разрушенный храм кумира: это образ технического прогресса, которому человечество так горячо поклоняется до сих пор.

Само собой разумеется: Прежде всего, мы любим и восхищаемся бурами за их героическое сопротивление подавляющему числу врагов, угрожающих их свободе. Но в конечном итоге, именно грубость, жестокость и лицемерие этого разбойничьего нападения заставляют наши сердца встать на сторону атакуемых.

Кто привык размышлять о судьбах народов на свете, не может отделаться от ощущения, что кроме английскости есть еще нечто иное на скамье подсудимых мировой истории, а именно денежное дворянство.

То самое, против чего в свое время выступали пророки ветхого завета, когда Израиль отрекся от закона отцов, что погубило Рим и итальянское градоначальство Средневековья и должно было погубить каждую нацию, отказавшуюся от отечественного сельского хозяйства, респектабельного среднего класса, духовного углубления и здоровых основ своего экономического существования и национальной мощи.

То, что мы обозначаем иностранным словом «цивилизация», под которым не понимаем ни эффективной силы граждан, ни блестящей внешности столичного великолепия, прямо противоположно «культуре», под которой следует понимать истинное воспитание и закалку человечества в сердце и уме.

В повседневном употреблении оба слова приобрели практически одинаковое значение. Бурская война также вернула им первоначальное значение для широких масс. Цивилизация – это триумф технологий, самые быстрые электрические железные дороги, самые высокие небоскребы, самые густонаселенные города, самые шумные праздники, самые лотерейные, как в рулетке, несчастья, самый большой контраст между богатыми и бедными, самая дикая классовая ненависть, самая ненасытная жадность к деньгам, самый бесстыдный порок, самый блестящий лак.

Понятие культура восходит к тихому труду плуга и столь же серьезному труду мыслителя, к тихому огню домашнего очага и еще более тайному – истинной любви, к защите слабых и обязанностям сильных, к углублению, накоплению и очищению того, что человечество духовно приобрело за тысячелетия, к природе как прибежищу всякого истинного искусства, как источнику всего благородного и прекрасного.

Это старая песня, которую любят петь поэты с тех пор, как человеческий дух запутался в противоречиях, порожденных им самим: из этой суматохи передела, назад, в материнское лоно природы!

«Beatus ille, qui procul negotiis paterna rura bovibus arare solet!»

На русском:

«Счастлив тот, кто вдали от дел пашет на волах поле своего отца, свободный от бремени долгов, как это делал когда-то род человеческий!»

До тех пор, пока человеческие сердца будут биться во имя благородства, поэты не устанут петь эту песню как свое самое сокровенное признание. Но и мировая история поет ее по-своему; в громе сражений ее железные кости катятся вокруг могучего решения вопроса: англичане или буры, цивилизация или культура, произвол кошелька или свобода крестьян, закон кулака или господство нравственности в жизни народов?

Битва все еще бушует. Один Бур выступает против двадцати английских солдат; здесь честная винтовочная пуля и личная храбрость, там – трусливое издевательство над беззащитными стариками и женщинами, систематическое убийство беспомощных детей. Сомневаться в успехе было бы преступлением перед Богом, судящим мировую историю!

Было бы, пожалуй, серьезным просчетом и в оценке ценности национальных личностей, сражающихся на обеих сторонах, если допускать такое сомнение. Обе стороны почти одной крови, а между собой принципиально различны! Бур – во всем искренний, здоровый, естественный. Англичанин во всем поклоняется внешности, низкому, успеху.

Чтобы оценить данное положение дел, рассмотрим отношение обоих соперников к природе! У бура – полное поглощение окружающим миром, у англичанина – полный отказ от природы, обусловленный не только основными чертами быта английского народа, скорее даже результатом хода развития до безумия однобокой трудовой деятельности.

Чрезмерное разделение труда в английской промышленной жизни с его унылым однообразием привело англичанина и к атрофии интеллектуальной сферы, которая находит столь же значительное выражение в шутовских куртках различных видов спорта, как и в унылой сухости бытия «экспертов» наук.

И здесь, и там каждый из дураков с презрением смотрит на глупость другого; но все они были бы единодушны в своем осуждении дурака, который в этом мире охотников за рекордами все еще хотел выдвинуть идею о том, что, по прекрасному примеру Древней Греции, цель благородного человечества следует искать во всестороннем упражнении физических и умственных сил.

Буру все физические навыки одинаково необходимы: верховая езда, фехтование, стрельба, плавание, бег, охота, земледелие, скотоводство, ремесла – в той же мере привычные занятия, о которых он даже не задумывается. Он занимается ими в одной и той же одежде; более того, он даже не пришивает к ней украшения и знаки отличия, когда идет в бой. Не является ли это само по себе претензией на больший престиж и ожиданием окончательной победы?

Но из этих искренних и близких отношений с природой для Бура возникли более серьезные и важные отношения – отношения с Богом.

В этом отношении также следует рассматривать обе национальные личности – англичанина и Бура! Если не считать янки, которые, в конце концов, представляют собой лишь последнее звено в цепи развития Англии, то ни один другой народ не говорит так много о благочестии, как англичане.

Нигде нет столько пафосного правоверия, столь внешне респектабельных прихожан, как в Англии. Но нигде нет столько вопиющего лицемерия, переплетенного в черный бархат с золотой отделкой, как в Англии; нигде нет такой претенциозной навязчивости, нигде нет такой неестественности и отвратительных искажений в маркетинге, как в Англии.

Куда делось гордое достоинство мужественного, красивого пуританства, которое было мощной движущей силой успеха Англии в пору ее первого расцвета? Он выродился по обе стороны океана. Уже в одностороннем, самоистязающем квакерстве наметился заметный упадок; в совершенно отчужденном, отчасти заводном служении методистов уже сильно развито отталкивающее уродство, не говоря уже о нравственной дикости американских методистских фестивалей возрождения и тому подобных бедствиях.

И тот, кто хоть раз наблюдал на лондонских площадях отталкивающие черты сектантской жизни, проповеди покаяния на переулках, отвратительный вид Армии спасения, поймет, к чему привело отвращение англичан от природы и в этой области.

С другой стороны, как по-человечески прекрасен и велик Бур в своих тесно персонифицированных отношениях с Богом, ведь он так правдив насквозь! Для него, Господь Бог – это единственное, чего он боится в мире. Более того, Бог для человека – это начальная и конечная точка его мышления и деятельности, воплощение и олицетворение всей реальности.

Чувство природы и вера в Бога росли для него вместе, ведь окружающий его мир страница за страницей напоминал описания в Библии! Когда он