Брызги от разбившейся о борт драккара волны обдали холодом Клеппа, тонкими струйками потекли ему за ворот куртки, заставляя поёжиться.

Великан посмотрел на плывущий впереди справа огромный «Фенрир», стоящего рядом с мачтой ярла Эйнара и тут же вспомнил последний разговор, произошедший между ними в один из вечеров после своего возвращения во фьорд, когда уже, казалось бы, они переговорили обо всём.

Он был для обоих тяжёлым и неприятным.

– Послушай, Клепп, меня мучает один вопрос, – заговорил ярл. – Почему ты не рассказал посаднику Кагелю о себе, о своём отце и о родстве с ним самим? Это ведь можно было сделать после битвы под стенами крепости, да и в нашем посёлке Нордфьорд, куда он приплывал вместе с Антоном на лодье. Почему не стал говорить с ним на родном языке? Ты ведь сын князя и сам теперь по праву князь, пусть даже пока и безземельный! Таких у вас называют княжичами, верно? Но крепости, города и земли у тебя, родного племянника князя Буривоя, ещё будут, в том я не сомневаюсь! Да и Кагель, мне кажется, легко смог бы помочь в наших поисках, он же хорошо знает всю Биармию! Ведь это от него мы узнали о девочке, подобранной биарминами в море!

Эйнар с удивлением и недоумением смотрел на Клеппа.

Великан долго молчал, как бы обдумывая и взвешивая готовые сорваться с языка слова, но всё же ответил:

– Действительно, Кагель – мой родич. Но я его совсем не знаю. Он осел на Вине посадником и построил там крепость, когда меня ещё на свете не было. Столкнулся я с ним всего лишь один раз, когда малой да глупый был, годов двенадцати. В ту пору князь Буривой отправил моего отца посланником к королю франков Карлу. Путешествие должно было быть долгим и интересным, поэтому отец решил взять меня с собой. Посольство по реке приплыло в Холм забрать у Кагеля загодя приготовленную в подарок королю ценную пушнину. Мы были у посадника в доме, но он, позабыв обычаи гостеприимства, смертельно унизил меня. Вот тогда я поклялся убить его! – Клепп на мгновение умолк, но тут же продолжил свою взволнованную речь: – С тех пор минуло много зим, но обида так и не прошла. Может быть, поэтому я вернулся сюда, чтобы утопить её в крови Кагеля!

Привыкший за свою воинскую жизнь к различным проявлениям жестокости среди викингов, ярл Эйнар хмыкнул:

– Ту обиду нанесли ребёнку! Мне кажется, она была глупая и никчёмная. Неужели нельзя забыть о ней? Ты же берсерк и самый сильный воин из всех, кого я видел в своей жизни, убивший своей рукой много врагов. Мы никогда не замечали за тобой мстительности или кровожадности. Неужели лютая смерть близкого родича сможет принести облегчение и вернуть тебя в беззаботное детство? Подумай над этим, Клепп!

– Ты не знаешь, о чём говоришь, ярл! – изувеченное ожогами и шрамами лицо великана ещё больше побагровело. – Не всё можно простить!

– Из-за этой обиды тебе хочется навлечь беду на всю Биармию, на своих родных? – Ярл Эйнар тоже начал злиться и терять терпение. – Наш поход будет не лёгкой прогулкой по морю и реке, а долгой и тяжёлой войной для всех. И сражаться придётся не с горожанами, а с хорошо обученными и опытными дружинниками князя Буривоя. Надеюсь, понимаешь это?

– Не думаю, что князь со своими войсками сможет успеть на помощь Кагелю. Пока он соберёт дружины, посадит их на корабли, мы сумеем захватить крепость на Поднебесных островах, да и Холм тоже.

– Ну а что потом? Князь Буривой приведёт на Вину многочисленные войска. Сможем ли мы перед ними устоять?! Ради чего тогда этот поход затевать?

– Если захватим крепости, то сможем выторговать у князя выгодные нам условия. Поделим реку, торговлю и все богатства Биармии. Даже не сомневаюсь, что так оно и будет!

Очередной удар волны окатил палубу драккара брызгами, заставив Клеппа поморщиться. Ладонью правой руки он отёр с лица катящиеся капли воды и мыслями перенёсся на несколько дней назад.

Их плавание по морям прошло удачно, и, казалось бы, нужно было сразу входить в русло Вины и двигаться в сторону Холма.

Вот только ярл Эйнар, похоже, никуда не торопился и даже не собирался воевать. Он пребывал в благодушном настроении и в полной уверенности, что ему удастся договориться со своим недавним союзником Кагелем, и, невзирая на все доводы и уговоры Клеппа, приказал сделать длительную остановку на морском берегу при входе в дельту Вины. Ярл хотел пополнить запасы мяса, а потому решил дать викингам несколько дней на отдых, а заодно возможность поохотиться.

Даже всегда внешне невозмутимый, а в суждениях и решениях упёртый Бейнир махнул рукой на ярла, смирившись с необходимостью подстраиваться под его непонятные желания и капризы. Он сам вынужденно пытался в течение всего плавания успокаивать нетерпеливого и постоянно злого великана, уверяя его в том, что армия викингов как никогда сильна. Ей некого бояться ни на море, ни на реке, а про сушу можно и не говорить.

Но всё же без дела Клепп оставаться не мог. Он взял один драккар и направился на нём вверх по реке к посёлку Гирка. Ему очень хотелось повстречаться со своими друзьями, а особенно с Лесей, когда-то спасшей его на Вине.

Проплывая вдоль берега возле лесных зарослей, за которыми прятался посёлок, великан не сомневался, что бдительные охотники уже знают о прибытии викингов на побережье и что десятки глаз следят за драккаром.

Улыбка скользнула по губам стоящего возле форштевня Клеппа, а его зычный голос разнёсся над водной гладью и лесными зарослями:

– Гирк! Гирк! Выходи на берег! Это я, Вран!

Кричать долго не понадобилось.

На лесной тропинке появилось пятеро вооружённых луками и топорами охотников. Впереди, как всегда, шёл вождь.

Киль драккара зашуршал по речному песку, и могучее тело перемахнуло через борт.

В руках Клепп держал довольно большой мешок. Он