Раньше я учила нагауту по нотам и могу почти любую из песен исполнить с листа. Однако теперь это умение оказалось совершенно бесполезным, поскольку, соблюдая такт на сямисэне, я не могу сконцентрироваться на своей вокальной партии. Вести в нагауте инструментальную партию отдельно не имеет смысла, потому что аккомпанемент служит опорой для голоса, а без голоса мелодия ничего не выражает и в чистом виде не используется, если не считать кратких проигрышей. На домашних занятиях и репетициях я пользовалась нотами, но, когда шла на урок с Кимихацу, оставляла их дома.

Далее выяснилось, что в качестве гейши играешь совсем не так, как для себя. Сямисэн используется в основном для музыкального сопровождения танца либо в инструментальном ансамбле, выступающем с отдельным номером, и тут у гейш есть возможность блеснуть умением и мастерством. Исполнение позволяет все внимание направить на выразительность звучания инструмента. Вместе с тем гейша-музыкант, играя на банкете, должна уметь и другое. Бывает, что гость гейши оказывается знатоком коут или берет уроки пения этих куплетов и вполне может попросить девушку аккомпанировать ему. В этом случае следует чутко следовать за голосом клиента и подстраивать мелодию под него.

Когда меня впервые попросили аккомпанировать, дело оказалось чрезвычайно трудным и окончилось конфузом. Вдвоем с еще одной гейшей мы должны были аккомпанировать гостю в исполнении фрагмента длинной нагауты, которую я хорошо знала и могла сыграть с начала и до конца. Клиент не был профессиональным певцом, поэтому я сразу же сбилась и не могла попасть в такт почти до самого конца. Мне вежливо похлопали, но я сгорала от стыда. А один из гостей потом мне тихо сказал:

– Вы, кажется, только делали вид, что играете.

Конечно, я не могла свалить вину на певца, который пел «не по правилам».

Гейша должна знать свой репертуар досконально. Сколько бы гость ни искажал вокальную партию, надо уметь верно расставить аккорды и аккуратно вести музыкальное сопровождение. У меня был опыт аккомпанемента на сямисэне голосу преподавателя или другой ученицы, но это не идет ни в какое сравнение с аккомпанементом поющему любителю: тут нужно постараться, чтобы пение гостя выглядело прилично и доставило ему удовольствие.

Со временем я все больше восхищалась гейшами и тем, как они преодолевают немыслимые для обыкновенного музыканта трудности. Я сама исполняла на банкетах коуты под свой сямисэн и несколько раз аккомпанировала на нем танцам Ититэру и пению Итиумэ, но глубокое проникновение в музыку, какое можно наблюдать у старых гейш, мне не давалось. Высшим достижением игры на сямисэне я бы назвала чуткое сопровождение слишком вольного пения гостя. Это искусство оказалось для меня самым трудным.

Как ни странно, гости гейш обычно ценят дзасики геи, искусство проведения банкета, куда менее сложных сценических представлений, заранее хорошо отрепетированных. Мастерское выступление на банкете списывается на удачное стечение обстоятельств, случайную виртуозность, и человек с неискушенным глазом и ухом может невысоко оценивать эти короткие выступления. Гейши считают ровно наоборот: если как следует отрепетировать номер, можно добиться блестящего исполнения на сцене, но в узком интимном кругу банкета в чайном домике даже малейшая ошибка будет заметной. По-настоящему захватывающее представление происходит не за счет костюма, реквизита и грима, а исключительно благодаря прочувствованному, без изысков, танцу с веером, «трем струнам» сямисэна и голосу гейши.

Если гейша приходит на встречу с сямисэном, считается, что она готова аккомпанировать всему, что пожелает спеть гость: на то она и профессионал. Однако танцовщиц (и певиц, если устраивается концерт) непременно награждают аплодисментами, а роль исполнительницы на сямисэне отходит на второй план или вообще остается незамеченной. Вот поэтому сямисэн часто служит препятствием на пути девушки к ремеслу гейши. Овладение инструментом требует долгих лет учебы, а награда за тяжкий труд и высокое умение не всегда адекватна.

У гейш есть свое объяснение, почему одни становятся дзиката (сидящими), а другие одорико (танцующими). Девушке очень высокого роста обычно не советуют идти в танцовщицы: разница в росте танцующих фигур бросается в глаза и нарушает пропорции мизансцены, построенной по законам гармонии. Некоторые женщины по характеру не считают нужным выделяться, свет рампы не доставляет им особого удовольствия, и порой они сами предпочитают занять скромное место среди музыкантов. В качестве примера могу привести Кадзуэ, пожилую гейшу из Понтотё, низенькую и очень невзрачную женщину, у которой для танцовщицы не было никаких данных. К тому же танцуют обычно гейши помоложе, а музицируют те, что постарше. Наконец, у человека может быть органическая тяга к музыке, так что, будь я в самом деле японской гейшей, а не американкой-антропологом, в выборе амплуа я бы этим и руководствовалась.

Программу танцевального фестиваля гейш Понтотё «Река Камо» в мае 1976 года я смотрела шесть раз. Центральным спектаклем фестиваля была сюита «За любовь Змея» в духе пьесы с привидениями театра кабуки на музыку в новом традиционном стиле токивадзу. Драматичный ритм танцев и мистическая мелодика музыкального сопровождения вызывали трепет у слушателей и зрителей. Танцевальные номера перемежались краткими диалогами, а музыкальное сопровождение, которое вели сидевшие по бокам театральной сцены гейши, продолжалось без перерыва. Спектакль шел через день целый месяц, и к концу у гейш под глазами залегли черные тени, а голоса охрипли.

Танцевальный фестиваль «Река Камо» в тот год собрал полный аншлаг, и его продлили еще на три дня. В центре внимания, конечно, были танцовщицы, но меня больше восхищали исполнители на сямисэне и певицы. В конце апреля я была на фестивале Гиона, знаменитом «Мияко одори». Там музыка была более привычной, а техника танца – более плавной, в стиле патриарха гионской хореографии Иноэ Яхиё.

Театр в Гионе вместительнее, чем в Понтотё, и его посещает больше туристов. Самым зрелищным в тамошней постановке считается зажигательный танец огромного ансамбля майко, наряженных в одинаково безвкусные пестрые кимоно. Но чего туристы не знают и не замечают, так это того, что к настоящим майко для создания большего впечатления добавляют статисток – школьниц и студенток в париках.

«Мияко одори» в Гионе я смотрела со своим другом Токидзо, музыкантом и преподавателем игры на сямисэне токийской школы токивадзу. В числе его учениц были несколько гейш Гиона, так что у него всегда имелись билеты на спектакли фестиваля. Каждый год одно и то же, жаловался он, но каждый год все равно приезжал. С танцовщицами на этом спектакле произошел забавный эпизод: в сцене на осенние мотивы одна майко развернула веер с изображением сакуры, тогда как все остальные танцевали с