Мадам пострадала от настроений жителей города: выйдя как-то вечером из магазина, она обнаружила, что кто-то проколол колеса ее любимого «бугатти». В первый раз Фанни видела, что француженка готова разрыдаться. По пути в квартиру Кальманов на Ринге — ужин с Хеленой и Изабеллой был запланирован за несколько дней до того — девушка погрузилась в невеселые мысли.

Когда дворецкий открыл дверь, Фанни сразу же ощутила аппетитный аромат запекаемого мяса. Хелена и Изабелла в праздничных нарядах сидели за красиво на крытым столом.

— До чего же у вас хорошо! — воскликнула девушка, после того как обняла подруг. — Как раньше, когда в нашей жизни еще не было войны.

— Очень тебя понимаю, — кивнула Изабелла. — Мне хочется кричать всякий раз, когда какой-нибудь газетчик сует мне под нос очередной экстренный выпуск с военными новостями.

— Мадам Моро это предвидела. Не прошло и нескольких дней, как война охватила всю Европу, — заявила Фанни.

— Может, хоть на пару часов сделаем вид, будто никакой войны нет? — предложила Хелена.

Изабелла почувствовала себя задетой.

— Серьезно, Нелли? Твой муж и мой брат с сегодняшнего дня тоже на войне. В Перемышле он у русских прямо под носом!

— Он офицер. Сражаться — его работа, — пожала плечами Хелена.

Тут возмутилась и Фанни:

— Понятное дело, он должен служить родине, но ведь Макс может получить ранение или вовсе погибнуть! Такое ощущение, что тебе все равно!

Изабелла с удивлением посмотрела на нее, а Хелена вынужденно возразила:

— Почему же мне все равно? Он отец Эммы.

Фанни задумчиво уставилась на скатерть. К счастью, тут же вошел дворецкий с благоухающим петрушкой бульоном с печеночными кнедликами. Однако, как только дверь за ним закрылась, Хелена отложила ложку и сказала:

— Макс написал, что Перемышль — очень большая и обороноспособная крепость. Он говорит, что взять ее практически невозможно.

— Он написал тебе? Когда? — Фанни наклонилась к Хелене через стол. — Почему ты ничего не сказала? Как он?

— Последнее письмо пришло две недели назад. Макс пишет, что у него все в порядке, — ответила Хелена, помолчав. — Хочешь, я тебе прочитаю?

— Разумеется, нет, — пробормотала Фанни и с остервенением помешала ложкой в тарелке.

Изабелла сказала:

— Прости, Нелли, но мне тоже кажется, что ты не особо беспокоишься о муже.

На губах Хелены появилась усмешка.

— Это уже делает Фанни.

Фанни покраснела. У нее вновь возникло подозрение, что Хелена невесть откуда знает о запретном чувстве между ней и Максом. Нечистая совесть заставила девушку объясниться:

— Извини, конечно, но в том, чтобы беспокоиться о ком-то из знакомых, воюющих на фронте, нет ничего предосудительного.

— Макс — офицер в штабе командующего крепостью. Ему не придется самому воевать. Я гораздо больше беспокоюсь о родителях. Они в Пусте безо всякой защиты.

— Твои родители могут перебраться в Вену, в отличие от Макса, которому придется остаться на русской границе, — возразила Фанни.

— В Вену моим родителям никак не попасть. Из-за переброски солдат гражданских в поезда не пускают. — Теперь голос Хелены тоже звучал раздраженно.

— Мы хотели провести вместе приятный вечер, а теперь цапаемся из-за этой глупой войны, — примирительно сказала Изабелла. — Не волнуйся о родителях, Нелли. Боевые действия идут далеко от Венгрии. Мой папа тоже хочет остаться в Будапеште со своими магазинами. Правда, в том, что касается нынешней ситуации, он настроен оптимистично и охотнее всех прочих дельцов города готов вкладываться в войну.

— Папа написал, что армия забрала всех наших коров и лошадей, — подавленно сказала Хелена.

Разговор прервал стук в дверь. Вошел дворецкий с жарким из говядины с маринованными огурцами и кнедликами. Пока он разносил тарелки, пришла няня с Эммой. Малютка была одета в ночную рубашку и прижимала к груди медвежонка, которого для нее сшила Фанни. Она пожелала доброй ночи Фанни и Изабелле, после чего подошла к матери. Хелена наклонилась и поцеловала девочку.

— Мама, — произнесла Эмма и прижалась к ней.

— Да, дитя мое?

— Когда папа вернется домой?

— Скоро. — Хелена погладила дочь по голове.

Та озабоченно посмотрела на мать:

— Завтра?

— Нет, Эмма, не завтра. Но ты можешь каждый вечер перед сном просить милого Боженьку поскорее вернуть папу домой. А теперь спокойной ночи, — она подтолкнула девочку к няне.

— Все, больше ни слова о войне, — заявила Изабелла, когда подруги вновь остались втроем. — Я вам уже рассказывала, что достала билеты на премьеру «Королевы чардаша»[57]? Вот удача!

Остаток вечера прошел в возбужденной болтовне, и о войне речь и впрямь больше не заходила.

Когда Фанни поднялась и попрощалась, Изабелла сказала:

— Сиди, Нелли. Я провожу Фанни.

У дверей она, однако, не стала желать девушке доброй ночи, а вместо этого вытолкнула ее в коридор, вышла следом и закрыла за собой дверь.

— Что имела в виду Нелли, когда сказала, что ты беспокоишься о моем брате? — спросила она напрямую.

— Ничего. — Фанни отвела глаза.

Но Изабеллу было так просто не провести.

— Не знаю, могу ли я тебе верить.

Как и после реплики Хелены, Фанни отреагировала раздраженно:

— Почему? Потому что еще тогда, на бале-маскараде, ты заметила, что твой брат со мной заигрывает?

Изабелла так изумилась, что на несколькосекунд потеряла дар речи.

— Откуда ты знаешь?.. Поэтому ты не захотела тогда со мной?.. — Она закусила губу и покачала головой. — Ты его любовница! Всевышний, ну и незадача!

— Иисус и Мария! Неужели ты и вправду думаешь, что я любовница Макса! — воскликнула Фанни.

Изабелла пожала плечами:

— Что думаю я, не играет никакой роли. А вот Нелли, похоже, в это верит. Как ей только в голову пришло?

Фанни покраснела.

— Не знаю.

— Так это неправда?

— Нет!

Изабелла пристально посмотрела на нее:

— Мой брат тебя любит?

Фанни подумала о последней встрече с Максом, о том, как он провожал ее домой после бала прачек. Слово «любовь» тогда не прозвучало, но они были близки друг другу как никогда.

— Любовь — слишком красивое слово, — ответила она уклончиво и невольно бросила взгляд на закрытую дверь. — К тому же он женат на Нелли.

— Это ни о чем не говорит, в особенности в свете того, что у Нелли, похоже, душа к нему больше не лежит.

Фанни глубоко вздохнула.

— У нас с Максом нет будущего, — сказала она. — Но я волнуюсь за него и молюсь о том, чтобы он вернулся с войны невредимым.

Тринадцатого августа Франция объявила войну Австро-Венгерской империи. Мадам Моро сама официально огласила эту новость подчиненным. Выступление она закончила словами:

— Я хочу продолжать жить и работать по-прежнему, пусть