— Непременно нужно говорить друг с другом, — подтвердила Фанни.

— Но мы же не можем спускать все подряд! Речь идет о вероломном двойном убийстве — высказалась одна из продавщиц.

Мадам повернулась было к ней, но один из мужчин до-бавил:

— У Сербии было достаточно времени, чтобы ответить на наш ультиматум и внести лепту в расследование убийства. Теперь ей придется ощутить всю тяжесть нашего гнева. Вы увидите, как быстро мы поставим сербов на колени!

Мадам молча посмотрела на него, а потом сказала:

— Салон закрывается. Утром посмотрим, что будет дальше.

После этого она подошла к дверям и попрощалась с каждой выходящей посетительницей. Продавщицы отправились на третий этаж забрать свои сумочки, а чуть позже вместе со швеями покинули магазин через черный ход.

В удручающе пустом торговом зале остались лишь мадам, Фанни и Изабелла. Фанни повернулась к подруге:

— Тебе не кажется, что мир сошел с ума?

— Я думаю о Максе, — тихо ответила та. — Хорошо, что он не на Балканах, а далеко оттуда, на русской границе.

Фанни прошиб холодный пот.

Изабелла наклонилась и поцеловала ее в щеку.

— Пойду домой. Поговорим утром.

Фанни молча кивнула, попрощалась и вместе с мадам тоже вышла из ателье. Француженка закрыла за ней дверь на ключ. Какое-то время они смотрели на то место, где обычно стоял Густав.

— Странно, что его тут больше нет, правда, мадам? — спросила Фанни.

Сара Моро повернулась к ней:

— Надеюсь, он передумает. Записываться добровольцем — сущее безумие.

— Так вы не думаете, что война закончится за пару недель? — озабоченно поинтересовалась Фанни.

— Не будьте такой наивной, мадемуазель. Во-первых, даже короткая война — источник множества смертей, а во-вторых, известно ли вам, что за Сербией стоит Россия? Во что превратится короткая война, если в нее вмешается русский царь?

Фанни сглотнула. Победить могучую русскую империю было далеко не так просто, как маленькую Сербию. Ей вспомнился Макс, несший службу в Перемышле на границе с Россией.

— В долгую войну, — ответила она с ужасом. — Да помилует нас Господь.

Мадам горько рассмеялась:

— Надейтесь, что он вас услышит. Ведь Австрия со-юзничает с Германией, а Россия — с Великобританией и моей родной Францией. Вы понимаете, что это означает?

— Что война охватит всю Европу, — прошептала Фанни.

Получасом позже девушка сидела в омнибусе, едущем в Йозефштадт. Она решила зайти к Йозефе. Как и она сама, ее бывшая воспитательница и помыслить не могла, что убийство наследника престола с супругой окончится войной.

«В нашей стране дела еще никогда не обстояли так хорошо, — уверяла Йозефа. — У нас есть электричество и водопровод, достаточно еды, все дети ходят в школу и не должны начинать работать уже в двенадцать лет, как бывало раньше. И все это благодаря мируайг которого никто не захочет лишиться из-за дурацкой войны».

Теперь, глядя в окно омнибуса, Фанни сомневалась в этом. Большинство магазинов были закрыты. Только перед дверями лавок, торгующих военным обмундированием, стояли очереди. На улицах и площадях толпились люди. Лица у всех были радостными, они праздновали и пели:

— Бог, сохрани, Бог, защити и кайзера, и нашу землю[56]…

Юноши обнимались с девушками. Повсюду реяли черно-желтые флаги дома Габсбургов. Переезжая Ринг за Бургтеатром, омнибус застрял в кортеже из экипажей, чествовавших императора. На площади перед ратушей группа людей скандировала в рупоры:

— Смерть Сербии!

Когда Фанни высадилась на Флориангассе, мимо маршировал военный оркестр, игравший марш принца Евгения. За оркестром следовала колонна добровольцев. Они несли флаги и махали руками людям, которые приветствовали их с тротуара или из открытых окон домов.

Внезапно от колонны отделился юноша. Он подошел к Фанни и, прежде чем та успела понять, что происходит, обнял ее и страстно поцеловал в губы. Зеваки засмеялись и стали аплодировать.

— Что вы творите? — закричала девушка, придя в себя.

— Получаю давно обещанный мне вами поцелуй! — ухмыльнулся юноша. — Скажите еще; что вы меня снова не узнаёте!

Фанни ошарашенно посмотрела на парня и наконец, поняла, кто это: носильщик, дважды помогавший ей с багажом на венском Национальном вокзале.

— Только не говорите, что вы записались добровольцем!

— Ясное дело, я так и сделал, — кивнул тот с воодушевлением. — Хочу лично присутствовать при том, как мы наваляем сербам.

— Неужели вам совсем нечего делать, кроме как воевать?

Юноша удивленно посмотрел на нее:

— Что может быть лучше, чем снискать для родины славу и защитить ее честь? — Он помахал девушке рукой и побежал вслед за товарищами.

Фанни оглянулась на дом Йозефы. Старая женщина стояла у открытого окна и наблюдала за тем, что творилось на улице. Она увидела девушку и сделала приглашающий жест.

— Ты сегодня рано, детка, — сказала Йозефа, когда Фанни поднялась к ней.

Мадам закрыла магазин после новостей об объявлении войны. Только представь себе: наш посыльный Густав уволился и записался добровольцем.

— Это он тебя только что обслюнявил?

Девушка покраснела и помотала головой. Она думала, что за вопросом последуют нравоучения, но вместе этого Йозефа задумчиво сказала:

— Стало быть, теперь у нас в самом деле война.

— Я сегодня не узнаю наш город, — пожаловалась Фанни. — Люди будто с ума посходили, радуются войне.

По улице прошел еще один оркестр, играющий марш Радецкого. Йозефа закрыла окно.

Фанни вспомнила слова мадам.

— Ты тоже не веришь, что война скоро закончится? — спросила она с беспокойством.

— Разве я оракул и могу заглянуть в будущее? — резко ответила старая женщина и, заметив испуганный взгляд Фанни, добавила уже мягче: — Не волнуйся, детка, наш кайзер знает, что нужно делать.

Воодушевление жителей Вены, вызванное объявлением войны, вскоре поутихло. Всеобщая мобилизация повлияла на повседневную жизнь. Многим мужчинам пришлось уйти в армию, и заменить их на фабриках, в бюро и мастерских было некому, а министерство военных дел почти ежедневно требовало от граждан сдавать одежду, обувь, старые газеты и металл на военные нужды. День и ночь из столицы отправлялись поезда, которые везли на фронт солдат и лошадей. Сахара, хлеба, мяса и масла не хватало, цены на продукты за ночь вырастали вдвое.

Перемены ощущались и в салоне мод мадам Моро. Многие ткацкие фабрики приостановили поставки, а некоторые из постоянных клиенток отменили заказы на бальные платья.

Не проходило и дня без очередного объявления войны. Сначала Германия объявила войну России, Франции и Бельгии, затем Великобритания — Германии. Пятого августа последовало объявление войны Австро-Венгрии Черногорией, а шестого — России Австро-Венгрией. В тот день Фанни впервые задалась вопросом, точно ли старый император