"Во многих случаях крестьяне крайне враждебно относятся к 'новомодным штуковинам', как они их называют, – сказал директор совхоза, – и настаивают на использовании своих старых сельскохозяйственных орудий. 'То, что было хорошо для наших отцов и дедов, хорошо и для нас', – говорят они, и упорно отказываются иметь дело с машинами либо же обращаются с ними таким образом, что те быстро выходят из строя. В некоторых случаях нашим молодым преподавателям даже приходилось собирать весь этот старый деревянный аграрный инвентарь, хранившийся у тех со времён Авраама, и сжигать. Лишь тогда крестьяне соглашались работать на новой технике, так как им больше нечем было пользоваться. Однако подобную оппозицию составляют в основном пожилые, тогда как молодёжь стремится научиться работать по-новому, к чему и относится с огромным энтузиазмом. Эта поистине плодородная земля раньше принадлежала донским казакам, и те использовали бо́льшую её часть в качестве пастбищ для своих лошадей. Но значительное число казаков ушло с белой армией".

"Расскажите нам что-нибудь о росте производительности в 'Верблюде'", – попросил Вик.

"Что ж, в первый год совхоз обработал пять тысяч гектаров, во второй – четырнадцать, в третий – шестьдесят пять, а в этом 1932-ом – сто десять. Он включает девять отделений, управляемых с центральной усадьбы. Летом работники, занятые в различных отделениях, живут в новых многоквартирных домах с центральным отоплением, электрическим освещением и кухнями (одна кухня на две семьи). Душевые помещения удобно расположены в центральной части дома, где ими могут воспользоваться все желающие.

Девяносто пять процентов хлеборобов – бывшие крестьяне. Их дети, разумеется, живут с ними, но для них есть ясли, где те пребывают, пока их матери в поле. Кроме того, там есть начальная школа, больница и несколько амбулаторий. Возник даже городок с главной улицей, на которой есть театр и кинотеатр. Билет в кино стоит тридцать пять копеек. Все улицы вымощены, тротуары выложены кирпичом, посажены деревья, которые, как все надеются, скоро дадут тень. Сегодня там зимуют семь тысяч человек. Они не платят за аренду, тепло, свет и мебель, но их заработная плата зависит от мастерства их работы. Тракторист, например, получает сто восемьдесят пять рублей в месяц, и это чистыми, не считая еды. Обед обходится ему от тридцати пяти до сорока копеек. Рабочую одежду же выдают бесплатно".

"Что за организация управляет таким огромным хозяйством?"

"Народный комиссариат сельского хозяйства в Москве контролирует Зернотрест51, который непосредственно отвечает за развитие совхозов. В каждом совхозе есть директор с тремя помощниками: агрономом, экономистом и начальником МТС52. Эти четыре человека решают все важные вопросы, связанные с управлением. В каждом отделении совхоза есть управляющий и главный механик, подчиняющиеся директору и его помощникам.

Работники имеют свои комитеты в каждом отделении и центральный рабочий комитет совхоза, которые заботятся об их интересах, координируя свои действия с руководством.

Средняя заработная плата хлеборобов составляет около ста пятидесяти рублей. Решение об увольнении любого из них полностью находится в ведении рабочего комитета. Студенты совхозного института тоже получают пособие: холостой – семьдесят пять рублей, женатый – сто семьдесят пять. Я был бы только рад отвезти вас в "Верблюд" или "Гигант" и всё там показать, однако в это время года они вряд ли стоят того, чтобы их увидеть, так как на полях не ведётся никаких работ. Всё, что вы сможете посмотреть, – это здания, дома рабочих и их зимние занятия, состоящие в основном в ремонте и смазке механизмов для подготовки к весеннему севу. Впрочем, если хотите, мы могли бы поехать туда завтра утром и переночевать в местной гостинице".

Хотя его предложение было весьма заманчивым, мы в итоге решили, что погода уж очень холодна, что наш кашель слишком силён и что нам лучше как можно скорее отправиться к югу, прежде чем очутимся в больнице.

На следующее утро мы в последний раз объехали город перед отбытием во Владикавказ, или, как его теперь называют, Орджоникидзе. Мы вернулись на низкие берега Дона и прогулялись мимо причалов и складов, заполненных мешками с зерном, ожидавшим отправки на баржах вниз по реке. Со всех сторон проезжали воловьи повозки, телеги, запряжённые лошадьми, несколько лёгких грузовиков и даже маленькие ослики, тащившие тяжёлые грузы в доки и из них. Улицы были заполнены людьми, трамваи битком забиты, и везде наблюдалась напряжённая и лихорадочная деятельность, особенно в новой части города, явно отличавшейся этим от старой, где ранее обитали донские казаки, многие из которых теперь были заняты работой в колхозах и на заводах. В одном месте крупная церковь была снесена под строительство дворца культуры, в то время как другая неподалёку, самая большая и старая в городе, до сих пор стояла и использовалась для богослужений.

В конце концов мы сказали Ростову до свидания и в автомобиле поехали на вокзал. Шофёр-кавказец оказался самым диким водителем из тех, с кем я когда-либо ездила. Пребывая в ужасе, мы были совершенно уверены, что он непременно задавит кого-то из людей, выходивших с переполненных тротуаров на проезжую часть. Но, как ни странно, он этого не сделал, хотя никогда даже не притормаживал, мчась со скоростью пятьдесят пять миль53 в час и петляя по всей дороге зигзагами вправо-влево в своих успешных попытках разминуться с пешеходами и встречными транспортными средствами.

"Осторожно, там старушка … там мужчина … там собака!" – постоянно вскрикивал Вик, хотя шофёр, конечно, не понимал ни слова, а я, забившись в угол, крепко зажмурилась, ожидая в любой миг, что либо мы разобьёмся, либо я услышу дикие вопли покалеченных жертв. "Ух! Ей едва удалось спастись, просто чудом! – время от времени выдыхал Вик, а затем, – Осторожно! … Осторожно!" – вскрикивал он снова и снова.

Наконец после, как мне показалось, часов мучений мы добрались до вокзала и погрузились в поезд, следовавший до Владикавказа, а вернее, до Орджоникидзе.

4

Нам посчастливилось оказаться только вдвоём в нашем купе, и, устроившись поудобнее, мы обнаружили, что мужчина в соседнем купе был известным советским генералом, лётчиком Красной армии. Он посмеялся надо мной, когда увидел, как я, оставаясь верной своей недавно приобретённой привычке готовиться к железнодорожному путешествию по России, дезинфицировала наши полки "Флитом".

"Какого чёрта вы делаете?" – удивлённо поинтересовался он.

"Ну, это нужно, чтобы отгонять блох и клопов", – объяснила я и вежливо предложила опрыскать и его спальное место. Но он только хмыкнул и сказал, что я чертовски забавна и, очевидно, быстро успела научиться всяким странным американским трюкам.

Вернувшись к