Доктор повернулся:

— Я прослежу, чтобы с ним было всё в порядке, миссис Темплтон.

Миссис Темплтон!

Она забыла, что ей не следовало здесь быть.

— Конечно. Простите. Я понимаю.

Она уже была у двери, когда Майк окликнул:

— Возьми свой чемодан.

Она и забыла. Чемодан стоял у изножья, в пыли — немой свидетель измены. Видно, он всё это время переживал. Она отряхнула его, закрыла застёжки и пошла к выходу. Пожарный уже стоял на лестнице, взял чемодан и бросил вниз, затем подал ей руки.

Лестница гнулась под весом. Она закрыла глаза. Его руки крепко держали её за талию:

— Давай, родная, ты справишься.

Шаг за шагом они спускались. На последней ступеньке она потеряла сознание.

Очнулась оттого, что медсестра мазала йодом её висок и держала за подбородок.

— Всё хорошо, милая. Потерпи. Почти закончила.

Что-то впивалось в спину. Когда она смогла повернуть голову, увидела, что прислонена к заднему колесу пожарной машины. Ещё две лестницы тянулись в руины. Наверху стояли трое в касках — принимали носилки, которые аккуратно спускали шестеро пожарных.

Медсестра спросила:

— Ваш?

— Похоже.

— Тогда пошли.

Она помогла Кэй встать. Обняла её. Они стояли у подножия.

Носилки спускались медленно. Кэй узнала его по вьющимся волосам. Он был в одеяле. Когда его опустили, он посмотрел на неё. Лицо искажено болью, но он как-то нашёл в себе силы вынуть руку из-под одеяла и показать слабый "палец вверх". Она схватила его за руку обеими своими.

— Это была Фау-2?

Она кивнула.

Он еле улыбнулся:

— Вот чёрт. Забавно.

Кэй обернулась к медсестре:

— Куда его везут?

— В Бартс. Можешь поехать с ним, если хочешь.

— Хочу.

Он отнял руку. Его взгляд стал отстранённым, как будто она чужая. Он посмотрел в небо.

— Лучше не надо, — сказал он.

3

Они стояли под мокрой елью: Граф курил сигарету, Бивак делал записи в блокноте. Граф хотел сразу после запуска вернуться в Схевенинген, но Бивак настоял на том, чтобы посмотреть, как работает полк. Они наблюдали, как шестеро членов стартовой команды приводили площадку в порядок: сворачивали кабели, складывали мачту. Стартовая платформа — низкая круглая конструкция из толстого металла, не больше кофейного столика, диаметром в точности с Фау-2, на гидравлических опорах, с пирамидальным отражателем пламени посередине.

— Сколько весит?

— Полторы тонны, примерно.

Команда подтащила двухколёсный прицеп и подогнала его под платформу. Работали быстро и молча, чтобы как можно меньше времени находиться под открытым небом — вдруг налетит авиация. Где-то в лесу загудел танковый двигатель, вырывая клубы буро-серого дыма, и из-за кустов медленно выбрался полугусеничный броневик.

— Что это?

— Машина управления запуском. На время старта она была заглублена в землю.

Броневик протиснулся через заросли и остановился, пока платформу прикрепляли к сцепке. Затем солдаты забрались на крылья и вцепились в броню. Мотор взревел, машина тронулась. Через минуту от них не осталось и следа. Только лёгкий запах сгоревшего топлива да пара обугленных веток напоминали, что отсюда стартовала ракета.

Бивак был поражён не меньше, чем при самом запуске:

— И всё? Боже, да ведь её и правда можно запускать откуда угодно!

— Да, если площадка ровная и твёрдая. Подойдёт школьный двор или стоянка.

Ещё год назад Граф не мог представить, что запуск ракеты станет настолько простым делом. Но тогда он и не верил, что Фау-2 начнут массово выпускать тысячами. Ужасающее мастерство всего проекта постоянно его изумляло.

— Должно быть, для вас это невероятное чувство, — заметил Бивак, — видеть, как то, над чем вы работали с шестнадцати лет, стало оружием для защиты Отечества.

Слова прозвучали странно — с подтекстом. Граф быстро глянул на него, но лицо Биаква было непроницаемым.

— Конечно, — сказал он. Докурил, бросил окурок в траву и раздавил ботинком. — Нам пора обратно.

Они прошли всего метров пятьдесят, когда услышали, как возвращается полугусеничный броневик — мотор визжал, будто в панике. Машина вынырнула из-за поворота задним ходом, без солдат, зацепившихся ранее за броню, резко затормозила. Боковая дверь распахнулась. Из неё высунулся сержант Шенк — ветеран Восточного фронта, лишившийся обоих ушей от обморожения.

— Доктор Граф, срочно на позицию семьдесят три! Лейтенант Зайдель вызывает вас.

Он протянул руку, чтобы помочь Графу забраться, но, увидев Бивака, замер в нерешительности.

— Всё в порядке, он со мной, — сказал Граф.

Сержант втянул эсэсовца и захлопнул дверь.

— Кажется, вы кое-что забыли, сержант, — холодно напомнил Бивак.

Шенк смерил его взглядом, затем неторопливо поднял руку:

— Хайль Гитлер.

Броневик резко сдал назад, потом рванул вперёд, сбив всех с равновесия. Граф ухватился за одну из двух поворотных сидушек. Шенк сел на другую и с нарочитой вежливостью — как метрдотель в дорогом ресторане — предложил её Биваку. Они подпрыгнули на кочках и снова выехали на дорогу.

Места были предназначены для офицера запуска и его помощника. Сквозь узкие щели в задней стенке машины виднелась дорога, отдаляющаяся позади. Бивак рассматривал приборы — явно хотел ещё один урок. Но Графа терзали дурные предчувствия. Аварийная ситуация. Сколько раз он слышал эти слова за последний месяц?

Его начинало мутить. Он вцепился в край сиденья. Через несколько минут они проехали мимо колонны топливных машин, припаркованных у обочины. Солдаты стояли под деревьями, руки в карманах — курить было запрещено рядом с топливом. Броневик остановился. Граф с облегчением выскочил на мокрый воздух.

Лейтенант Зайдель ждал. В полку было три батареи, каждая — по три взвода по 32 человека. Зайдель командовал второй. Он был ровесник Графа, тоже берлинец. Иногда по вечерам, если оставались силы, они играли в шахматы. Политики не касались. Сейчас лицо Зайделя было мрачным:

— Пожар в отсеке управления.

— Пожар? Электричество отключили?

— Полностью. Пойдём, сам посмотришь.

Они обошли броневик. В двухстах метрах стояла готовая к старту ракета, без поддержки. Зайдель протянул бинокль. Граф навёл — из-под боеголовки клубился дым, уносившийся ветром.

— Она заправлена?

— До краёв. Поэтому площадку эвакуировали. Замечено буквально за минуту до пуска.

Граф опустил бинокль. Он погладил подбородок и потёр нос большим и указательным пальцами. Другого выхода не было.

— Полагаю, мне стоит взглянуть.

— Ты уверен?

— Это я, чёрт побери, её и построил, — попытался он пошутить.

— Честно говоря, пугает меня не взрыв, а лезть по этой чёртовой лестнице "Магирус". Это было недалеко от правды — он терпеть не мог высоту.

Зайдель хлопнул его по плечу.

— Так, нужны два добровольца. — Он подмигнул Графу и огляделся. Потом указал на двух стоявших рядом солдат:

— Ты и ты. Тащите лестницу к ракете.

Солдаты вытянулись по стойке «смирно», лица