Этот разговор натолкнул нас на мысль: нам следует тотчас же пойти и посмотреть на то, как регистрируются браки и разводы. Через полчаса мы уже поднимались по крутой лестнице в один из отделов ЗАГС. Мы вошли в довольно большую комнату, где сидело несколько пар, терпеливо ожидавших своей очереди на заключение брака. На всех четырёх стенах висело множество красочных плакатов с яркими изображениями венерических заболеваний, под которыми были такие подписи: "Ты точно уверен, что не болен и не заразишь свою будущую жену?" или "Ты уверен, что твоя невеста не заражена этой болезнью?" или даже

"Перед тем, как выйти замуж,

Жениху скажите прямо:

'Вынь-ка, друг, на лавочку

О здоровье справочку!'"

И счастливым парам, сидевшим на жёстких венских стульях, аккуратно расставленных вдоль стен, ничего другого не оставалось, как разглядывать эти плакаты либо закрыть глаза. Одни изучали их чрезвычайно внимательно и серьёзно, другие, казалось, слегка удивлялись, будто не могли понять, о чём там идёт речь, некоторые же хихикали и острили.

"Это, разумеется, более познавательно для женихов, чем наши холостяцкие ужины, – произнёс Вик Неуёмный. – Тем не менее эти люди, кажется, так же стремятся пожениться, как и все прочие. Просто рассматривают картинки".

Я подошла к пожилой женщине, которая, сидя за столом, вносила вновь прибывших в списки, и с ней заговорила. Та объяснила мне, что, хоть это и не является обязательным, и жениху, и невесте настоятельно рекомендуется просить друг у друга справку от врача о том, что всё в порядке или не в порядке, в зависимости от обстоятельств.

"Если ж они этого не делают, то женятся на свой страх и риск, однако закон крайне суров к любому больному, будь то мужчина или женщина, который намеренно заразил другого", – сказала она.

"А сколько стоит пожениться и развестись?" – спросила я.

"Ну, это не фиксировано. Те, у кого маленькая зарплата, ничего не платят, другие же платят по два, по пять, даже по десять рублей – всё зависит от их доходов".

"А как заботятся о детях в случае развода? Кроме того, что происходит с незаконнорожденными?"

"У нас не существует незаконнорожденных. По крайней мере, мы так их не называем. Независимо от того, состояли ли они в браке или нет, оба родителя, расставшись, несут равную ответственность за своё потомство. Дети остаются с одним из родителей, но другой продолжает платить свою долю. Если они оба признаются неспособными содержать своих чад, то государство берёт заботу о тех на себя, хотя родители всё равно обязаны выплачивать определённую сумму за их воспитание. Эта сумма всегда зависит от размера их заработной платы".

Комната, где регистрируются браки и разводы, не столь велика, как приёмная, и вместо плакатов с изображениями дурных болезней в ней только три портрета: первый – Ленина, второй – Сталина и третий – Карла Маркса. В центре помещения недалеко друг от друга стояли два небольших квадратных столика, и за ними председательствовали женщины, одетые в чёрные кожаные куртки и с коричневыми вязаными шалями на головах. Они выглядели как обычные работницы. У одной было худое и узкое лицо, у другой – пухлое и розовое, но обе обладали проницательными умными глазами и энергичными уверенными жестами.

"Давайте же, товарищи, давайте, – поторопила женщина за столом для бракосочетаний пару, мявшуюся у двери с застенчивым и нерешительным видом. – Не заставляйте меня ждать весь день, вы не одни сегодня женитесь, поспешите!"

И товарищи, оба чрезвычайно юные и румяные, робко и с видимым смущением подошли к столу. Но уже спустя три минуты их муки закончились. Каждый показал документ из своего местного Совета, председательствующая спросила невесту, какую фамилию та хочет носить, свою девичью или мужнину (и все жёны, которых мы видели, кроме одной, пожелали взять фамилию мужа), затем они оба расписались в книге регистрации, заплатили пошлину и удалились из комнаты в законном браке. Мы стали свидетелями десяти свадеб, и лишь одна сорвалась, потому что невеста сказала, что ей двадцать два года, хотя в её паспорте бестактно значилось, что ей двадцать восемь.

"Я не могу вас поженить, раз вы, гражданка, даже не знаете своего возраста, – строго отрезала регистраторша. – Идите-ка домой и выучите, сколько вам лет, а завтра возвращайтесь. Надеюсь, тогда не будет никаких расхождений". И она отпустила эту пару, не зарегистрировав. Щёки невесты были пунцовыми, а жених смотрел на неё с упрёком – печальное начало супружеской жизни, подумала я.

У бракоразводного же стола я увидела лишь одну посетительницу, которая что-то усердно писала.

"Если не помешаю, могу я спросить, что вы делаете?" – поинтересовалась я.

"Конечно, – не поднимая головы и не глядя на меня, ответила та. – Я развожусь".

"А где же ваш муж?" – упорствовала я.

"Ну, он ещё ничего об этом не знает, однако уже завтра утром получит открытку с уведомлением, что мы расстались".

Прежде чем покинуть отдел ЗАГС, я немного пообщалась с женщиной, восседавшей за бракоразводным столом, поскольку та была не столь занята, как её коллега за столом бракосочетаний.

"Я бы сказала, что тридцать процентов всех браков заканчиваются разводом, – поведала мне она. – Но это не значит, что все они остаются разведёнными навсегда. Иногда они остывают, скучают друг по другу, возвращаются и женятся снова. Вам не кажется, что данная система лучше, чем та, где пары живут под одной крышей, ненавидя друг друга, постоянно ссорясь и враждуя? Вместо этого они разводятся, обдумывают случившееся и либо остаются врозь навсегда, либо опять сходятся. И именно поэтому у нас больше нет проституции. Мужчина, которому стала в тягость его жена, разводится с ней и законно сходится с женщиной, в которую влюблён. Конечно же, вопрос о детях не позволяет разводам стать слишком частыми и лёгкими. В конце концов, если родители должны содержать своих отпрысков, то они дважды подумают, прежде чем разводиться, потому что забота о детях дорого стоит".

"А давай здесь разведёмся, а потом поженимся снова", – гениально предложила