Глава седьмая

Непонятый Сфинкс

О загадочных пирамидах, стоявших на Плато Гиза с древнейших времён, Луций впервые услышал от отца, а после прочитал в трудах Диодора Сицилийского и Геродота. Часто темой споров с товарищами по учебе были вопросы, для чего, когда и каким образом возводились египетские пирамиды.

Узнав, что судно экспедиции проходит мимо Гизы, Луций уговорил Атгалия остановиться у рыбацкого селения. Тем более нужно было пополнить запасы продовольствия. Сопровождать Луция согласились Хайремон и Бадру. Но сначала нашли проводника.

Его звали Мансу, что означает «смелый». Он успел сообщить, что у него трое детей и жена скоро ещё родит. Всех нужно кормить. Поэтому за свои услуги он долго торговался с Бадру и, только удовлетворившись платой, деловито принялся искать в селении верховых верблюдов.

Возглавив небольшой караван, проводник доверился вожаку, старому верблюду с клочьями рыжей шерсти на тощих боках. Животное, казалось, самостоятельно выбирало дорогу, обходя россыпи щебёнки и песчаных горок.

Мансу часто поворачивался к Луцию и рассказывал пришедшие ему на ум истории о фараонах, о каких когда-либо слышал. С гордостью заявил, что бывал у пирамид, ходил с другими любопытствующими чужеземцами, из греков. А ещё говорил, что внутри пирамид до сих пор скрыты усыпальницы древних богов-царей.

Луций не понимал проводника, а Бадру, чуть приотстав на своём верблюде, пересказывал всё, что тот говорил, по-гречески.

Мансу махнул рукой в сторону долины, похожей на вздыбленное от волн море.

– Он говорит, что давным-давно здесь находился дворец небесного бога, ставшего для людей первым царём, – сообщил Бадру. – Дворец имел тысячу комнат, соединённых тысячей коридоров и проходов. Случайному человеку выбраться было невозможно. Он погибал от голода и страха.

Луций улыбнулся.

– Я читал у Геродота, что подобный дворец греки называли Лабиринтом. Был ещё один такой дворец, на Крите. Возможно, оба строили одни и те же люди. Я помню, что критский Лабиринт разрушился в результате землетрясений. Спроси, что Мансу слышал об этом. Куда делось египетское чудо?

Вопрос не смутил проводника.

– Я слышал от старейшин, что дворец разрушил бог после того, как люди перестали приносить ему дары. В один день не оставил камня на камне и поднялся на огненной колеснице в небо. Ветер времени, дневная жара и ночной холод превратили каменные обломки в песок.

Шаг за шагом небольшой караван преодолевал пустыню, и узнаваемые очертания Великой пирамиды и двух других – меньших размеров – возникли на горизонте. А когда люди приблизились, их встретил строгий страж Гизы – скальное изваяние Сфинкса, рядом с которым Луций почувствовал в груди смятение. Показалось, будто каменный монстр спросил: «Зачем потревожили мой покой?»

Хайремон, заметив состояние компаньона, попытался отшутиться:

– Смотришь – и сразу вспоминается Софокл. У него в «Эдипе» на дороге к Фивам поселилось крылатое чудовище с головой человека, телом льва и хвостом быка, убивавшее путников. Не этот ли Сфинкс? Ведь если верить великому поэту, чудовище исчезло, как только Эдип разгадал его загадку.

– Думаю, он самый, Хайремон! Под Фивами Сфинкс от отчаяния кинулся со скалы и разбился. – Луций вознёс руки к изваянию. – Теперь вот он!

– Но если для греков имя Сфинкс означает «душитель», для египтян он – Хор-Эм-Акхет, иначе «живой образ Гора», – вступил в разговор Бадру. – Он первый, кто приветствует восходящего бога солнца Гора. Видите? Лицо его смотрит на восток.

Луций неспешно обошёл вокруг обветренной скалы, обозначавшей узнаваемый силуэт Сфинкса. Юноша представил, сколько труда пришлось вложить людям, чтобы осуществить то, что было зачем-то и кем-то задумано. Сначала делали глубокую траншею вокруг скалы, оставляя нетронутой наибольшую часть по центру. Откалывали от этой части кусок за куском, тщательно соизмеряя удары медными зубилами и молотами, отпиливали двуручными пилами…

Мансу, видя интерес римлянина к каменному изваянию, заговорил. Бадру перевёл:

– Хор-Эм-Акхета сотворили небесные боги, когда поняли, что люди стали забывать дорогу в храмы, почитать богов и вместо этого устраивать войны ради выгоды. Боги хотели, чтобы дурные нравом люди, увидев Хор-Эм-Акхета, вспомнили об их заветах. Каждый раз, когда случаются войны, под грузом разрухи, бед и несчастий Хор-Эм-Акхет становится тяжёлым и погружается в песок. Чтобы спасти мир от большой беды, людям приходится с трудом откапывать его. Но однажды может случиться, что он скроется окончательно, и тогда боги отвернутся от людей.

– Люди понимают, для чего они это делают?

– Они хотят, чтобы Хор-Эм-Акхет всегда помогал Ра освещать египетскую землю солнечными лучами. Иначе злые духи захватят на земле власть, и в мире наступит хаос. Будет конец Света, если люди не придут к нему и не откопают.

Египтяне имеют право на свой миф – Луций это осознавал и с пониманием отнёсся к словам проводника.

Хайремон тоже поделился одной легендой, больше похожей на правду. Возможно, под Сфинксом существует ход к Великой пирамиде, под которой находится Храм Мудрости с озером. Посреди озера насыпан остров, где хранятся мумии богов, живших на земле, – первых правителей Египта. На стенах храма есть изображение Змея, летящего в огненном шаре, словно на небесной колеснице.

Приближаясь к Великой пирамиде, Луций всё больше поражался её размерам и строгому великолепию. Гигантское сооружение потрясало не только невозмутимой величественностью, но и своим нереальным существованием. Он благоговейно прикасался ладонями к тёплому камню, задирал голову, доставая взглядом вершину.

Во многое не верилось. Например, в то, что это чудо сотворено людьми. Если так, то каким образом они сумели? И сколько же в пирамиде блоков, вырубленных из скал, тщательно обтёсанных, перевезённых сюда и с поразительной точностью уложенных? Ради чего понадобились огромные материальные затраты и тяжелейший труд тысяч людей?

Пирамида молчала, не давая Луцию ответы на вопросы…

 * * *

Солнце склонилось к закату. Для ночлега путники нашли скалу, под которой устроились без опасения, что на них может напасть хищный зверь. Проводник достал из клади подобранный по пути хворост, разжёг его кресалом и в объятый пламенем костерок засыпал комки сухого верблюжьего навоза. Так как заметно похолодало, тепло от огня оказалось уместным…

Перекусили медовыми лепёшками, припасёнными проводником; он же приготовил духовитый чай на травах. Набравшись впечатлений, римлянин не заснул, как предполагал ранее. Его потянуло к разговору о пирамиде. Хайремон откликнулся, поделился своими представлениями…

У некоторых