Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
я должна сделать еще кое-что: найти способ сохранить этот дневник. Потому что я боюсь, что за нами не останется ничего, даже малого свидетельства о том, как мы жили и за что умерли.
* * *
ПОСОЛЬСТВО ВЕЛИКОБРИТАНИИ В БЕЛГРАДЕ
Улица Первого мая, д. 46
Белград
Чарльзу Бринсли
Послу Соединенного Королевства в Югославии
Лондон, 12 марта 1949 г.
Дорогой Чарли,
Мы сделали вывод, что миссия господина Даррелла, несмотря на его начальные блуждания, а также благодаря вербовке крота в рядах тамошней тайной полиции и особенно связи с К. Поповичем, стала гораздо более важной. Мы считаем, что это полезные контакты, которые следует беречь.
Во всяком случае, мы вызовем господина Даррелла для дополнительных консультаций в Лондон. Там мы решим, в каком направлении должна продолжаться его миссия. До этого, прошу тебя, пойти ему навстречу в области оперативной помощи.
Что касается местного напитка, который ты мне прислал, у меня нет впечатления, что он представляет собой нечто особенно воодушевляющее. У меня дома тебя ждет восемнадцатилетний «уайзерс»[9], подарок приятеля из Ирландии. Надеюсь, что у нас вскоре будет возможность открыть его и опустошить.
Прими выражения самой глубокой дружбы.
Эрнест Бевин
Государственный секретарь по иностранным делам
* * *
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ФНРЮ
Управление государственной безопасности
Рег. № 1091
Генералу Й. Капичичу
2 апреля 1949 г.
Уважаемый товарищ генерал,
Вчера на площади перед «проволокой» собрались все заключенные. По собственной инициативе они изобразили некую разновидность почетного круга вокруг нарисованной на земле звезды. Поводом для собрания стала телеграмма поддержки Центральному комитету в борьбе против сталинской опасности. В телеграмме говорится, что все собравшиеся приняли решение отказаться от своих ошибочных политических убеждений и пойти правильным путем их партии под руководством товарища Тито. Предполагаю, что этот текст сегодняшняя «Борба» опубликовала полностью.
Затем собравшиеся приступили к подписанию телеграмм. Пятеро, которые не захотели поставить свои подписи, остались на своих местах. Среди них был один старик, Будо Лиешевич, и Бора Танкосич. Похоже, что они заранее договорились отказаться от подписания, а инициатором этого решения был Лиешевич. Омер Пашич назвал их бандой и призвал боснийцев рассчитаться с ними. Первым в очередь стал старик. В него бросали камни, один из камней ударил его в голову, и он упал на землю.
Единомышленники отнесли его до места, где стоят параши (посудины для фекалий), и тут он умер. Ситуация оказалась весьма неприятной, особенно с учетом причины собрания. Было ясно, что Пашич перестарался, и я тогда попытался немного смягчить положение тем, что публично осудил Омера и его команду за чрезмерное употребление силы. Затем я приказал старшему из барака Лиешевича завернуть его тело в одеяло и унести за пределы «проволоки». Бора Танкосич, Ранко Чаджа Стричевич и еще двое донесли труп до берега и там опустили его в море.
Тогда и произошел инцидент, из-за которого я, в частности, к вам обращаюсь. По словам старшего по комнате, когда тело утонуло, он дал людям возможность отдохнуть. Путь до берега был тяжелым, а труп они несли более двух километров, по острым камням, которые дырявили им обувь и ранили ноги. Наступила ночь. Четверо заключенных сели на камни, и тут откуда-то послышалась танцевальная музыка. Возможно, она донеслась с острова Раб. С того направления был виден только далекий свет, но музыка звучала совсем ясно.
В какой-то момент Ранко Чаджа Стричевич встал и направился в сторону этой музыки, то есть к морю. Старший по комнате решил, что он хочет промыть в соленой воде раны на ногах, и поэтому ничего не предпринял. Стричевич, однако, вошел в море и продолжил двигаться в направлении музыки до тех пор, пока не погрузился в воду с головой. Напрасно все, и особенно его друг Танкосич, пытались уговорить его отказаться от самоубийства, он ни на кого не обращал внимания. Танкосич даже прыгнул в море, но не смог найти его на глубине и в темноте. Прошло двадцать минут, а может быть, полчаса, и поскольку Стричевич больше не появлялся на поверхности, все четверо вернулись за «проволоку».
Оба эти случая открывают вопрос захоронения умерших. Ввиду того, как развиваются события, Голи-Оток будет функционировать еще долгое время, и нам следует подумать об этом. До сих пор мы решали подобные случаи, просто бросая мертвецов в море, но это непрактично и всегда вызывает у жителей окрестностей отрицательную реакцию. Однажды дело дошло даже до того, что в разгар летнего курортного сезона чье-то тело всплыло у самого берега! Поэтому я предлагаю выделить на Голом место для использования его в качестве кладбища. Это место, разумеется, должно быть засекреченным, а на местах захоронения не должно быть никаких обозначений могил, но кладбище как таковое, по моему мнению, должно существовать.
Анте Раштегорац,
управляющий «Мрамора»
S. F. – S. N.
* * *
МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СОДРУЖЕСТВА НАЦИЙ
Лондон, SW1A 2AH
ПОСОЛЬСТВУ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В БЕЛГРАДЕ
Улица Первого мая, д. 46.
Белград
Как посол Соединенного Королевства в Югославии я был вынужден вмешаться в действия местных властей в связи с весьма неприятной ситуацией, которая имела место вчера, 11 апреля.
Среди ночи я был вызван явиться в здешний центр тайной полиции УДБ. На вопрос, можно ли отложить дело до утра, некий полковник Билянович сообщил мне, что один из служащих нашего посольства арестован и, если мы не хотим, чтобы ему предъявили обвинения, мне следует немедленно явиться за ним. Больше он ничего не хотел сообщать, и я отправился в центр тайной полиции установить, о ком и о чем идет речь.
Арестован был не кто другой, как Лоренс Даррелл, наш атташе по печати. По словам полковника, он вел себя агрессивно по отношению к органам правопорядка и даже ударил одного из полицейских. Я не сразу понял, как вообще могло дойти до подобного, пока полковник не объяснил, что Даррелл пытался воспрепятствовать аресту одной преступницы, «защищая ее своим телом» и при этом выкрикивая довольно гадкие ругательства. Мне было сказано, что, когда арестованную выводили из ее квартиры, его удерживали три человека. После моих извинений Даррелла отпустили с внятным предупреждением, что впредь такое не сойдет ему с рук.
В машине я расспросил Даррелла (который действительно был в жалком состоянии), о какой женщине идет речь. Он сообщил мне, что пытался помочь своей преподавательнице сербохорватского, предположительно беспричинно обвиненной. На мой вопрос, что он делал в ее квартире в полночь, ответить он не смог. Думаю, что осведомленным лицам в Форин-офисе известна плохая репутация Даррелла в связи с женщинами и им ясно, о какой именно связи идет речь.
Из-за всего этого предлагаю компетентным
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35