Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
образом обновило наш брак. Да, да! Тот факт, что я вышла на свет дня со своими сомнениями и показала, что готова бороться за отсутствие между нами мрачных тайн, пробудило в нем нежность ко мне. И это после паузы более чем в месяц! И вообще, с тех пор он стал гораздо внимательнее.
Мама, все-таки я прошу тебя, не упоминая деталей, издалека, разузнать у папы насчет каббалы. Существуют ли тайные секты, в которых ее изучают, и опасны ли они? Я в некотором смысле успокоилась после объяснений Лоренса, но все же – на всякий случай!
Любящая тебя твоя единственная
* * *
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ФНРЮ
Управление государственной безопасности
Народной Республики Сербии
Товарищу Биляновичу
Уважаемый товарищ полковник,
Пишу Вам потому, что считаю себя обязанной проинформировать Вас и товарищей из УДБ о некоторых явлениях в трудовом лагере «Рамское болото».
По инициативе некоторых товарищей-женщин, которые изменили свои позиции по отношению к нашей борьбе против Сталина, в одном из бараков в присутствии старшей по комнате и женщины-следователя был организован «Выбор мисс». Мисс победительницей была выбрана Драгица Василевич, журналистка из Белграда, которая до сих пор так и не признала свою вину. Другие женщины привязали ее стоя к двухэтажным нарам, на голову ей возложили венок из терновника и крапивы, а на груди повязали ленту с надписью «РУССКАЯ КУРВА». На ее тапочках срезали переднюю часть так, что торчали пальцы. На обуви было написано «MADE IN SSSR».
На основе слов старшей по комнате (женщина-следователь это не подтвердила) несколько женщин потребовало у нее петь русские романсы. Драгица Василевич отказалась, и тогда старшая по комнате за это ударила ее по лицу. Через некоторое время Драгица Василевич начала петь «Очи черные». Хорошего слуха у нее не было, так что песня вызвала у присутствующих безумный смех.
В этот момент в помещение вошли мы с управляющим Владиславом Поповичем. Управляющий потребовал от присутствующих дослушать песню до конца. Присутствующие тут же успокоились и «концерт» дослушали в тишине. Тогда управляющий подошел к Драгице Василевич, снял с нее венок и ленту и освободил от веревки, которой она была привязана к нарам. Затем он сделал нечто напоминающее анекдот о пристрастности жюри и объявил «выбор мисс» несправедливым. Началось всеобщее веселье, подчеркнувшее провал нашего метода перевоспитания. А самым главным было то, что управляющий своим платком вытер Драгице слезы и шепнул ей на ухо (но довольно громко, так что я это ясно слышала) «все пройдет, нужно только выдержать!»
Думаю, что поведение и особенно метод работы, который ввел управляющий Попович, совершенно противоречат задаче, которая поставлена перед нами в «Рамском болоте». Атмосфера раскованности и полное отсутствие дисциплины, которые он вводит, угрожают свести на нет наши усилия в перевоспитании и изменении политических взглядов. Все, чего мы до сих пор добились и что относится к строгим методам работы по изменению политического сознания наказуемых в «Рамском болоте», управляющий Владислав систематически уничтожает, разрушая мой авторитет так же, как и уважение к следователям и остальным работникам лагеря.
Поэтому, товарищ Билянович, прошу вас принять меры и тем самым помочь нам успешно завершить свои задачи.
Мария Делич,
начальник лагеря «Рамское болото»
15 февраля 1949
* * *
Пятница, 4 марта
Случилось страшное, такое, что я не могла себе представить даже в самых мрачных предчувствиях!
Позавчера пришло письмо. В конверте я нашла повестку, сообщавшую, что мне сегодня следует явиться в Министерство внутренних дел, на площади Маркса и Энгельса, в кабинет номер 114. Милу я оставила у соседки, та была редким человеком, который меня не избегал, и в девять часов прибыла туда, как и было велено. Приняли меня очень холодно, никаких объяснений о цели этого вызова мне не дали. Я все еще надеялась, что мне скажут что-то о Боре, и спокойно отсидела в той приемной примерно полтора или два часа.
В какой-то момент появился офицер, который велел следовать за ним. Без единого слова мы прошли через все здание Министерства и дошли до канцелярии, которая существенно отличалась от остальных, прежде всего размером двери. Офицер велел мне подождать, а сам прошел в кабинет. Но почти тут же вернулся и позвал меня. Помещение было весьма просторным, мебель массивной. Когда сидевший за огромным письменным столом человек поднял голову, я поняла, что это Александр Ранкович лично!
Товарищ Лека, к моему изумлению, был весьма любезен и на вид добродушен. Мы с его женой Славкой были если и не близкими подругами, то вполне хорошими знакомыми, пока не разошлись по неизвестной мне причине. Все просто: у нее теперь было больше разных обязанностей, учитывая то, что ее муж стал вторым по значению человеком в Югославии, она перестала ходить на концерты и выставки в Дом ЮНА, где мы, несколько жен государственных руководителей, время от времени встречались. Лека спросил меня, почему мы с ней перестали дружить, а я не знала, что ответить.
После нескольких вводных фраз о драматической ситуации с русскими он вдруг предложил мне публично отказаться от мужа. В первый момент я не поняла, о чем идет речь, а он продолжал – в том смысле, что такой жест отбросил бы сомнения относительно меня, а возможно, мог бы помочь и Боре! Когда я пришла в себя, то спросила, где мой муж. Ранкович ничего не ответил и только несколько раз повторил, что я должна сделать то, что он мне предлагает.
Я была совершенно шокирована, но все же собралась с силами, чтобы сообщить ему ясно и громко, что это, разумеется, невозможно и что я решительно отказываюсь порвать отношения с человеком, которого я люблю и считаю абсолютно невиновным. Он посмотрел на меня так, что я никогда не забуду его взгляда – столько холода и угрозы было в его звериных глазах. Он вызвал офицера, чтобы тот меня увел. У меня все же осталось несколько секунд, чтобы бросить ему в лицо, что придет день когда он благодаря силе вселенской справедливости плохо закончит свою жизнь. Он сел за стол, не удостоив меня даже взгляда. Затем офицер очень грубо выставил меня из помещения и подтолкнул вниз по широкой лестнице к выходу из здания.
Оказавшись на улице, я почувствовала, что меня трясет. Я не понимала, куда направиться, что предпринять. Единственный человек, на которого я тогда могла опереться, был иностранцем, но он был бесполезен и ничем не мог помочь моему мужу. А что будет с Милой, если арестуют и меня? В том взгляде Ранковича было предупреждение о какой-то страшной возможности. Я пишу эти строки и жду начала развязки.
Прежде чем исчезнуть,
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
