Все это выглядело издевательским спектаклем, поставленным неким злым и могущественным существом специально для него. Как будто кто-то прочитал его намерения и посмеялся над ними, сделав все максимально так и не так, как он хотел, одновременно. Дети сплотились на фоне опасности — но не те. Лонгботтом, резервное "дитя пророчества", должен был держаться в стороне, оставаясь запасным вариантом. Райана Смита вообще не должно было быть рядом с девочкой-которая-выжила.

Дети вместе победили опасного врага — но не так и не таким способом. Вместо волнения, небольшого испуга и радости от победы — ужас неминуемой смерти, кровь, боль и страдания. Объединяющее воспоминание — но такое, что лучше бы его не было.

И на закуску — оказавшийся в самом центре всей этой кровавой бани хаотический прорицатель. Самый нестабильный и непредсказуемый из всех. Человек, способный при крайней необходимости точечно заглядывать в будущее и помнить о том, что увидел.

Вначале он даже не понял, с чем имеет дело, попытавшись считать воспоминания мальчика. К тому моменту он уже составил в голове картину произошедшего на основании памяти остальных детей, и был готов ко многому — реинкарнация, тайный бастард какого-то Древнего Дома, воплощение крестража… Но нет, правда оказалась куда безумней.

Маглорожденный мальчик был на самом деле тем, кем был — обычным маглорожденным мальчиком. Но с одним мааленьким нюансом, из-за которого Альбус предпочел бы иметь дело с дюжиной реинкарнаторов-бестардов одновременно.

Главный недостаток всех пророков, из-за которого их никогда никому не получалось использовать в конструктивных целях — их непредсказуемость. И чем сильнее был прорицатель, тем больше ограничений у него было, будто сама магия компенсировала эти ходячие искажения времени, не давая чересчур сильно влиять на мир. Если пророк что-то видел, то либо упускал кучу нюансов, либо его пророчество не удавалось понять и оно осознавалось лишь пост-фактум, либо ему попросту не верили — этим, например, прославилась знаменитая Кассандра, самый, вероятно, сильный и точный пророк в истории. И одновременно — самый бесполезный.

После многих лет изучения всего, что связано с пророками и пророчествами, Альбус твердо понял главное — лучшим вариантом будет держаться подальше от тех и других. Увы, с этим вышла промашка — у него под боком оказалась своя Кассандра, рангом поменьше, но сумевшая подкинуть проблем национального масштаба.

Узнав об Истинном пророчестве о судьбе главной проблемы магической Англии… он сделал все возможное. Он подготовил ловушку, используя в качестве наживки лишь сам факт наличия пророчества и несколько отдельных моментов из него. И конечно же, это не сработало. Том остался жив, все жертвы оказались напрасны, а на закуску… на закуску он стоит перед выбором — убить своими руками абсолютно невиновного одиннадцатилетнего мальчика, либо… либо получить еще один фактор непредсказуемости под боком.

Пытаясь оттянуть момент решения, он снова и снова пытался увидеть в его голове хоть что-нибудь, но ожидаемо упирался в мощный природный щит, окружающий разум любого пророка. Этот щит предположительно состоял буквально из временных потоков и считался непреодолимым даже для мастера-легиллимента, не позволяя прочесть больше, чем пророк сам соизволил сообщить. На стороне Альбуса был многолетний опыт, сила, упорство, но все, чего ему удалось добиться — это буквально пара жалких обрывков из числа самых ярких воспоминаний последнего часа. Обрывков, которые конечно же лишь усложнили ему выбор. Разве могло быть по-другому, если в деле замешан пророк?

В одном из этих обрывков сидящий в Азкабане на пожизненном сроке без права апелляции Антонин Долохов взрывал голову волшебнику в красной аврорской мантии. В другом — он сам, Альбус Дамблдор, анимировал одну из дурацких статуй из фонтана в холле Министерства Магии. Сама возможность этих событий говорила о многом — и ни один из этих вариантов не был обнадеживающим ни в малейшей мере. Тут же возникал еще один важнейший вопрос — были ли эти события неизбежными? Ответов, как обычно в таких случаях, было куда меньше, чем вопросов.

Итак, нужно было решаться.

Несколько минут старый волшебник стоял неподвижно, подняв палочку и вглядываясь в смертельно-бледное лицо мальчика. Петля влево — и он больше не проснётся. Петля вправо… и придется сквозь боль и сопротивление править воспоминания мальчика, приводя их в соответствие с официальной версией — "опасности не было, никто серьезно не пострадал". Править воспоминания буквально на ощупь, сквозь непроницаемый односторонний барьер… да еще и попытаться хотя бы временно заблокировать "озарения" мальчишки, заставить его забыть о своих способностях, убрав фактор непредсказуемости… Риск? Риск. Насколько оправданный?

Лево или право? Жизнь или смерть?

Альбус тяжело вздохнул, и принялся в пятый раз формировать уже отработанную до мелочей дорожку воспоминаний. "Тролль медленно и неуклюже выбирается в коридор, едва волоча тяжелую дубину…"

Тогда он так и не смог четко сформулировать, почему оставил Смита в игре. На первый взгляд минусов от этого было куда больше… но сейчас, обдумав все еще раз в тишине кабинета… Он понял.

Мальчик действовал… правильно. Правильно именно с его, Альбуса, точки зрения. Он боролся изо всех сил, использовал все возможности, но не переходил черту. И лишь в самом конце, когда не было выбора и жизнь его друзей была под угрозой, он решился и сделал последний шаг. Закрыл друзей собой и ликвидировал опасность, не беспокоясь о себе. Так, как сделал бы он сам. Так, как он и сделал… в другое время, в другом месте.

Ну и в конце концов, прием из высшей трансфигурации, что использовал Райан, был позаимствован не у кого бы то ни было, а у будущего Альбуса Дамблдора. Второй "донор", конечно, говорил совсем не в пользу мальчика, но… иногда… любые средства бывают оправданы. Оставалось надеяться, что мальчик и дальше сможет удержаться на грани, и в нужное время примет нужное решение. Тяжелое, трудное, неприятное… но порой приходится принимать и такие. Ради всеобщего блага.

Глава 13

К тому моменту, когда одноклассники таки пришли его навестить, Райан успел уже несколько раз пройти по циклу паника — ярость — отчаяние — апатия, и более-менее смирился с произошедшим. К тому же немалый вклад в это внесли его глаза, которые наконец-то соизволили открыться и показали скромную, но по-своему примечательную обстановку палаты.

Пожалуй, она могла бы вполне находиться где-нибудь в рядовом госпитале в пригороде Лондона. О магии напоминали лишь чересчур уж цветастые зелья в причудливых ёмкостях, да