спустился огромный серебряный шар, ярко блестящий в направленном луче софита, и оглушительно громко заиграла музыка. На экране вспыхнула картина звёздного неба, по которому между созвездий неспешно крутилось солнце. Из неоновой арки на сцену выскочили три девушки в длинных воздушных платьях, и помчались по подсвеченному полу. С каждым па девушки подпрыгивали, и эффект подсветки под их ногами разлетался, словно звёздная пыль. За левой девушкой, самой высокой из трёх, следовала блестящая голубая волна. Вслед за правой расцветали ярко-изумрудные деревья, а центральная айдору кружилась в центре ярко-огненного вихря. Она замерла в луче софита, подсветившего её оранжевое платье и маленький рожки в копне рыжих волос, и запела:

Ты только посмотри! Как звёзды зажигают ночь,

Мой друг, не смей хандрить! Пойдём скорей из дома прочь,

Шагни вперёд, пусть свет звезды ведёт нас за собой,

Ведь каждый

В сказке своей

Главный герой!

Луч перешёл на девушку слева в голубом блестящем платье:

Иди вперёд! Танцуй, как будто весь мир — твой паркет,

Пусть сердце говорит, не слушай разума совет

Мы — как кометы, и мы вперёд летим,

В движенье этом

И мы друг друга

Удержим крепко,

Не отпустив!

Я отметил, что вторая айдору прозвучала слегка фальшиво, но её коллега уже вступила. Третья айдору в зелёном костюме едва перебирала ногами — возможно, из-за огромных цветов, которые явно портили аэродинамику костюма, но выводила ноты звонко и чётко:

Мы трое — песнь вселенной, её мы голоса

Блестящей аркой радуги, родившись в небесах,

Огни смешались, как хаотичный всплеск

Мой друг, не бойся

Танцуй же с нами,

Хоть там, хоть здесь!

Девушки допели куплет и пустились в танец во время длинного инструментального проигрыша.

Танцуй, как планеты в ночном небесном краю,

Светись, даже если не видишь свою орбиту,

Мы — звёзды, что вместе сплетают ночной узор,

Танцуй метеоритным дождём своей мечты.

Припев оказался не зарифмован, что в моих ушах добавило ему экзотики. Во время исполнения песни Гурудзи стоял сзади меня, и я почти физически чувствовал, как от него исходят волны злобы. Я обернулся: прогнивший монах пылал гневом и яростно смотрел на сцену, сжимая кулаки:

— Как они смели утащить концепт Химефу! Есть только одна звёздная принцесса! — прорычал он. — Ну всё, я ему сейчас покажу.

— Да тише ты, — прошипел я, хватая монаха за мантию. — Устроишь сцену здесь — нас обоих уволят!

— А мне плевать! — выпалил Гурудзи и ринулся к сцене. Проклиная несдержанность своего друга, я бросился за ним.

Возле сцены тем временем творился хаос. Возле сцены стоял тот хафу, в котором я безошибочно узнал описанного Гурудзи американца. Выглядел он вполне презентабельно: чёрный костюм-двойку он сменил на блестящий пиджак серебристого цвета, под которым блестела рубашка желтовато-золотого цвета и развязанный чёрный галстук. На лицо он нацепил чёрные очки-авиаторы. Зачем ему очки в помещение — я так и не понял, но к костюму и к его физиономии они вполне подходили, отрывая внимание от мерзкой бородавки на шее, которую он так и не смог замаскировать под воротником. Джеймс подозвал к себе левую айдору, схватил за платье и чуть не стянул со сцены:

— Сколько раз тебе повторять, Айка! You damn moron, если не вытягиваешь ноту, то даже не пытайся взять. Так и скажи: I CANNOT. Переделаем, упростим трек и будешь подвывать in background.

— Нет-нет, вы не так поняли, продюсер-сан, — защебетала певица. — Я виновата, но я правда буду стараться. Мне просто нужно больше тренироваться и тогда всё получится. Я буду тратить на пение ещё час в день, правда-правда, — защебетала солистка.

— Можешь тратить хоть все twenty four hours, но твои вокальные данные недостаточно хороши. Я уже вдоволь получил отчётов от твоих coaches и есть потолок, выше которого ты никогда не прыгнешь. You are a big girl и пора бы тебе с этим смириться.

Смириться солистка определённо не хотела. Она обиженно топнула ножкой:

— Нет-нет. Всё не может быть так, продюсер-сан. Эти тренеры сами не знают, что несут. В самом начале они вообще говорили, что мне не суждено петь и что я никогда не стану айдору. Но я справилась и стала. Значит и с этой песней всё получится. Пожалуйста, — она смотрела на мужчину, словно побитый спаниель, но в её глазах горела яростная решительность, — вы же сами знаете, как долго я пыталась добиться разрешения на смену имиджа и репертуара. Пожалуйста-пожалуйста. Я справлюсь. Вы не пожалеете.

— Срок — один week, — сказал Джеймс. — Если положительных подвижек не будет, то мы voluntarily будем опускать вокальную партию на half октавы.

Певичка что-то хотела сказать, но тот жестом отмахнулся от неё:

— Перерыв, десять минут.

Центральная айдору в оранжевом платье обняла свою подругу за плечи и принялась втолковывать ей что-то мотивирующее, размахивая руками во все стороны. Едва не заплакавшая поначалу голубая айдору с каждым словом своей подруги оживала, сжимала кулаки и наконец от её неуверенности не осталось и следа: она сняла микрофон и принялась напевать, с каждой секундой взбираясь всё выше по вокальному диапазону. Я подумал, что, возможно, мотивирующие песни от солистки этой группы действительно будут иметь успех.

— А это что ещё за concert? — повернулся хафу к бегущему на него Гурудзи. — Ты о чём-то хочешь поговорить, big boy?

Гурудзи остановился — Джеймс был выше его на две головы, вытянул вперёд руку и принялся выговаривать продюсеру Сакура-груп за плагиат, который, якобы, он углядел в последнем номере. Айдору на сцене замерли и уставились на нарушителя спокойствия. Как всегда, когда он оказывался в центре внимания, прогнивший монах воодушевился и дошёл в своей речи до того, что пригрозил непонимающему оппоненту судом небес за осквернение образа его любимой Химефу. Тут до Джеймса наконец дошло, что происходит, и он громогласно расхохотался:

— It’s you, opushch, — сквозь смех прогремел он. — И своего дружка захватил? Да ты не петушись так, or I will вгоню тебя по шею в землю прямо здесь. I used to be a college boxing team member, you understand?

Я встал между Гурудзи и американцем:

— Это недоразумение, господин Борудзин. Мой друг шутит.

— Откуда ты здесь взялся? — спросил хафу настороженно. — Ты что, разносчик пиццы?

— Аудит, головной офис, — соврал я первое, что пришло в голову. — После той неловкой ситуации на презентации Сакура-груп кое-кто из уважаемых людей заинтересовался тем, куда уходят деньги.

— Вау, — присвистнул хафу и обвёл сцену руками, — хромая лошадка пришла к финишу первой.

— Не только пришла, но и многое успела заметить. В частности, как