— Ни с места! — прохрипел очкастый.

Но угроза не остановила старшину. Ослепленный яростью, он выпрямился и грудью ринулся на второго противника. Два выстрела почти слились в один. В глаза ударила яркая, как молния, вспышка. Острая колючая боль резанула грудь. Блинов остановился, судорожно глотнул воздух и упал...

Окончив рассказ, старшина первой статьи устало откинулся на подушку. На его бледном лице выступили мелкие капли пота. Оглянувшись, Мамед увидел, что в дверях палаты стоит сестра и укоризненно качает головой.

— Идем, идем, — заторопился Родионов, поправляя сползший с плеча халат. — Мы и так уже намного просрочили время.

— Товарищ капитан-лейтенант, — стремительно приподнялся с кровати старшина первой статьи. На лице его проступил пятнистый румянец, глаза заблестели еще сильнее, — товарищ капитан-лейтенант, — повторил он прерывающимся голосом, — я понимаю, что моя вина... большая... поступок позорный... но я прошу, очень прошу вас... не списывать меня с корабля!

В его последних словах прозвучала мольба и отчаяние. Мамедов, не выдержав, отвернулся. Блинов обессиленно упал на подушку. Мамедов хотел было броситься к раненому и с жаром поблагодарить старшину. Ведь, несмотря ни на что, тот вел себя просто геройски. Но предостерегающий взгляд Родионова остановил лейтенанта.

— Очень хорошо, товарищ Блинов, что вы осознали свою вину, — проговорил капитан-лейтенант. — Это будет вам уроком на всю жизнь, А насчет корабля — решаю не я, решает командование. Но во всяком случае, — Родионов внезапно улыбнулся тепло и дружески, — я поддержу вашу просьбу. Думаю, не откажут. Скорее выздоравливайте!

— Спасибо! — прошептал Блинов одними губами, и по щеке его медленно скатилась крупная слеза.

Приказ адмирала

До начала работы в штабе оставалось десять минут. Офицеры торопливо проходили мимо часовых, на ходу разворачивая пропуска. Подтянутые, строгие, удивительно похожие друг на друга два матроса внимательно просматривали документы и, прикладывая руки к бескозыркам, говорили:

— Проходите, пожалуйста.

Но когда к ним подошел Родионов, один из матросов остановил его.

— Товарищ капитан-лейтенант, дежурный просил вас пройти к нему.

В дежурке на топчане сидел белобрысый мальчуган с румяным круглым лицом, забрызганным огненно-рыжими веснушками и оттого почему-то напоминавшим шляпку гриба «мухомора». Брови паренька были насуплены, пухлые губы плотно сжаты. И вообще весь он был не в меру серьезен.

— Товарищ Родионов, — сказал дежурный офицер, вас, очевидно, заинтересует сообщение этого паренька.

— А кто он?

— Витя Морозов, — с серьезным видом проговорил мальчуган, вставая, — я из четырнадцатой школы.

— Ну, что ж, Витя Морозов, пройдем ко мне, — предложил Родионов. Ему понравился этот серьезный паренек с умными серыми глазами, смотревшими пытливо и несколько настороженно. Настороженность еще более подчеркивал упрямый хохолок, торчащий на самой макушке. Паренек был настроен явно воинственно. Лицо его так и говорило: в обиду себя не дам, не маленький уже!

Они молча поднялись на второй этаж и вошли в кабинет. Родионов усадил паренька на диван, а сам присел на стул напротив.

Витя рассказал, что у них при Доме пионеров существует кружок радиолюбителей. Ребята учатся читать различные схемы, собирать простые радиоприемники. А группа пионеров постарше сделала даже свой коротковолновый приемно-передающий аппарат. Этот аппарат стоит у Вити на квартире, как у председателя кружка. По вечерам ребята собираются у него, чтобы посидеть у приемника, послушать эфир. Одновременно они тренируются и в приеме на слух.

— Вы и морзянку знаете? — с улыбкой спросил Родионов.

— А как же! — ответил Витя с обидой. Его заблестевшие было глаза опять стали колючими. Очевидно, Родионов задел больное место. — Мы еще в прошлом году выучили наизусть, чтобы без запинки. И вот вчера вечером, часов в одиннадцать, на нашей дежурной волне вдруг опять слышим эту передачу.

— Какую эту?

— Странную, — выпалил мальчуган, вытаскивая из кармана помятую тетрадку. — Позавчера точно такая же была, только слышнее. Мы не записали ее. А вчера то громко, то тихо. Вот мы и решили. Правда, все не уловили...

Витя покраснел, отчего веснушки на его курносом лице стали необыкновенно яркими. Видно паренек решил, что его подозревают в плохом знании радиодела.

— Слышно плохо было, — словно оправдываясь, сказал он.

— Что верно, то верно, — поддержал Родионов вполне серьезно. — Помехи вчера, как назло, здорово мешали. Наши радисты жаловались.

Капитан-лейтенант заметил, как радостно улыбнулся мальчуган. Серьезный тон офицера, видно, окончательно убедил Витю, что над ним не подшучивают и что его словам придается большое значение.

Родионов взял из рук паренька помятую тетрадку, раскрыл ее и на первой же странице увидел написанную неровным ученическим почерком колонку цифр: М 888 46 23 12 41 64 72... 91 26... 79 99 66 76 25 98... 16 14 99 29...

Цифры шли с перерывами в тех местах, где пионерам не удалось записать текст. Родионов узнал тот же знакомый шифр, не поддающийся расшифровке.

— Ничего не разберешь, — пожаловался Витя. — И главное, на этой волне раньше ничего подобного не было. Только два раза. Вот мы посоветовались с ребятами и решили...

— И правильно решили. Спасибо вам за помощь. Так и передай ребятам: большое дело сделали, хорошо поступили! Молодцы!

Родионов положил тетрадку в стол и хотел было распрощаться с мальчуганом. Но внезапно пришла интересная мысль. По привычке капитан-лейтенант прищурил глаза и повернулся к пареньку.

— Скажи, Витя, у вас случайно антенна не направленного действия?

— Направленного, — отозвался тот, несколько озадаченный вопросом, — рамочная. Ее нужно поворачивать для лучшей слышимости. А что?

— В какую сторону она была повернута во время передачи?

— Не знаю, — ответил Витя, виновато моргая своими большими глазами, догадываясь, очевидно, что здесь они допустили какую-то промашку. — Постойте, дядя! — воскликнул он. — Мы после того приема антенну больше не двигали. Так что она и сейчас стоит в том же положении, если... — Витя замялся, — если мама не сдвинула. Она, когда убирает, часто все по-своему ставит, — пояснил он смущенно.

Родионов вызвал лейтенанта Мамедова и приказал ему отправиться с мальчуганом на квартиру. Минут через сорок лейтенант вернулся и доложил: «Антенна направлена строго на северо-запад. Малец живет по улице Пушкина, дом сорок. К счастью, мамаша там не успела похозяйничать».

Подойдя к столу, Родионов вытащил слегка помятый план города