Машина остановилась у бензозаправочной колонки, из нее вышел невысокий пожилой мужчина в короткой кожанке. «Он или нет?» — подумал лейтенант Мамедов. Точно ответить на этот вопрос было трудно. Тогда вечером шофер сидел к нему спиной, и лейтенант успел лишь заметить его широкий с длинными волосами затылок да кисти рук с короткими толстыми пальцами.

— Рагнис, — окликнул механик, — поди сюда.

Шофер не спеша подошел. Теперь можно было хорошо рассмотреть его. На низкий морщинистый лоб свешивались беспорядочно выбившиеся из-под шапки черные волосы, напоминавшие пук вымазанной в мазуте пакли. Настороженно поглядывали глубоко посаженные глаза, скрытые косматыми бровями. Тонкий хрящеватый нос выдавался вперед, придавая чертам лица какую-то заостренность.

Заведующий гаражом, как они заранее условились с лейтенантом, спросил Рагниса, не сможет ли он отвезти пассажира в Северный поселок.

— Отчего же нельзя, — не совсем приветливо ответил шофер. — Вот только погодить придется маленько. Машина заправляется.

— Поскорей бы, — попросил Мамедов. — Я очень тороплюсь. Кстати, не скажете, который час?

Рагнис машинально поднял левую руку и отвернул обшлаг кожанки. Но часов на руке не было. Только белая полоска вилась по смуглой пористой коже.

— Совсем забыл, — смутился шофер, — часы сегодня мастеру отдал.

«На левой руке носит», — отметил Мамед. А у вчерашнего шофера, это он точно помнил, часы были на правой. Значит, не он. Хотя... В голове мелькнула догадка, что часы на правой руке, да вдобавок еще без восьмерки, могут как раз служить опознавательным знаком. Лейтенант пожалел, что не узнал у Родионова, где находились часы у убитого. Но теперь было поздно думать об этом.

— Удивляюсь, — протянул механик, когда шофер отошел к машине, — как это наш Рагнис осмелился отдать часы в починку. Помню, я его раз попросил завезти мои карманные к мастеру, так он просто в ужас пришел. Камни, говорит, все сменят, что потом с них брать. А тут...

Механик покачал головой и развел руками, выражая этим жестом полное недоумение.

Когда машину заправили, лейтенант Мамедов сел рядом с шофером, и «Победа» мягко выкатила на улицу. Рагнис, чуть пригнувшись, сидел за рулем, изредка с безразличием поглядывая на пассажира. Долго простояв у светофора, они миновали центр города и выскочили, наконец, на просторную улицу, проходившую по безлюдной в этот час окраине. Лейтенант несколько раз попытался заговорить с шофером, но тот отвечал односложно, видно, не имея никакого желания вести беседу. «Он или нет?» — эта мысль не давала покоя Мамедову. Когда он смотрел на руки с короткими пальцами, спокойно лежащие на руле, то ему начинало казаться, что это и есть его вчерашний «знакомый»; когда же переводил взгляд на остроносое лицо, то решал этот вопрос отрицательно.

«Победа» свернула к Северному поселку. Дорога стала хуже. По сторонам побежали низенькие покосившиеся домишки, казавшиеся особенно убогими в тусклом свете редких уличных фонарей. Это был старый рыбацкий поселок, сохранившийся с незапамятных времен. Даже война не смела этих халуп. Окруженные одинаковыми, ровными, как гребенка, палисадниками, ветхие домишки удивительно походили друг на друга. Все чаще и чаще на дороге появлялись ухабы. В одном месте машина резко подпрыгнула на повороте, так что Мамед даже стукнулся головой о верхнюю раму. От сильного сотрясения откинулась крышка ящичка на передней панели, в котором обычно хранятся разные шоферские принадлежности. Лейтенант невольно заглянул внутрь и сразу весь напрягся. В самом дальнем уголке из-под папиросной коробки и грязной тряпки выглядывал светящийся циферблат. Восьмерка на нем отсутствовала.

Сомнений быть не могло. Рядом сидел тот человек, которого он искал. Как поступить? Спросить напрямик?.. Опрометчиво. Тогда что делать?.. «Спокойнее! — сказал сам себе Мамед. — Обдумай, взвесь, не руби с плеча...» Искушение было столь велико, что Мамедов с трудом сдерживал себя. Но тут ему на помощь пришел сам Рагнис. Шофер повернул голову и перехватил взгляд лейтенанта, устремленный в открытый ящик. Руки его дрогнули, выдав волнение хозяина. Машина вильнула в сторону. Это было последней каплей, толкнувшей Мамеда на рискованный шаг.

— Что? — не выдержав, злобно и резко спросил он, наклонясь к шоферу. В глазах азербайджанца вспыхнул дикий огонек. — «Титан» приходит сегодня в двенадцать? А эти часы на правой руке для пароля, не так ли, шайтан?!

Рагнис издал какой-то гортанный звук, словно подавился, и быстро повернулся. Дико сверкнули белки его глаз. Мамед не понял, что произошло дальше. В ослепительном свете фар вдруг прямо перед ними возник массивный телеграфный столб. Отчаянно взвизгнули тормоза, сильный удар бросил лейтенанта вперед. Послышался звон стекол. Мамед с размаху стукнулся грудью о переднюю стенку и потерял сознание.

Сколько времени продолжалось забытье, он не мог сказать. Но очнулся Мамед почему-то сразу, точно его кто толкнул. Не шевелясь, приоткрыл глаза. Он лежал на боку в передней части машины, упираясь бедром в тормоз, а плечом в приоткрывшуюся дверцу. Взгляд Мамеда скользнул по сиденью и замер. Он увидел, как Рагнис, только что, видимо, тоже очнувшийся и еще не пришедший окончательно в себя, лихорадочно шарит рукой под полой кожанки. Вот он, очевидно, что-то нашел. На лице его появилась злая гримаса, как видно, от боли, злорадства, напряжения. Быстрым движением шофер выхватил из-под полы финку и, привстав, замахнулся на Мамеда. Медлить было нельзя. Лейтенант рванулся, стремясь уклониться от удара, выхватил из кармана пистолет и, почти не целясь, в упор выстрелил в Рагниса.

Допрос

Дежурный молча ввел в кабинет задержанную и удалился. Несколько секунд Соня Бельчикова неподвижно стояла у двери, опустив голову. Ее пышная высокая прическа помялась, лицо осунулось, а тонкие длинные руки слегка подрагивали. Сейчас она походила на маленькую девочку-подростка, растерянную и подавленную. На какое-то мгновение Родионову стало жалко поникшую молодую девушку. Но он заглушил в себе это чувство и сухо предложил присесть.

— Надеюсь, вы понимаете, почему оказались здесь, — заговорил капитан-лейтенант. — Думаю, мне незачем напоминать, что только искреннее, чистосердечное признание может в какой-то мере облегчить вашу участь и искупить вашу вину.

Он задал ей обычные формальные вопросы об имени, возрасте, месте работы, затем, слегка откинувшись на спинку стула, сказал:

— Теперь расскажите все, что вы знаете о старшине первой статьи Блинове?

Соня вскинула на Родионова непонимающий взгляд, и тот сразу догадался, что девушка не ожидала подобного вопроса. В голубых глазах блеснула искра надежды. Капитан-лейтенант понял: Бельчикова полагает, что ее задержали