плотность и вес камня. Я уже не помню, сколько этого товара мы запасли за лето: сушеного мяса буквально десятки кубических ярдов, а пеммикана сотни мешков; все это мы продали с хорошей прибылью.
Однажды в середине лета к нам в дом явился высокий стройный человек; лицом и черными остроконечными, закрученными кверху усами он напомнил мне портреты старинных испанских дворян. Изъяснялся он на чистом английском, гораздо лучшем, чем язык, на котором говорили все белые в этих местах, и даже лучшем, чем язык многих офицеров армии, окончивших военную академию в Уэст-Пойнте. Представляясь, он назвал себя Уильямом Джексоном. Имя показалось мне знакомым, но я не мог сообразить, где его слышал, пока гость не сказал, что иногда его называют Сик-си-ка-кван – Черноногий Человек. Тогда я вспомнил. Старик Монро много раз говорил о нем, своем любимом внуке, о его храбрости и добром сердце. Я с радостью пожал ему руку и сказал:
– Я давно хотел встретиться с вами, Сик-си-ка-кван. Ваш дед мне о вас рассказывал.
Мы с ним отлично поладили и дружили до самой его смерти.
Никто не заставит меня поверить, что наследственность не имеет значения. Возьмите, например, Джексона. Со стороны матери он происходит от шотландской семьи Монро, известной своей храбростью, и Ла-Рошей, знатного французского семейства, представители которого давно эмигрировали в Америку.
Отец его Томас Джексон принимал участие в войнах 1832 года с семинолами и другими индейцами; прадеды с обеих сторон сражались за независимость Штатов. Неудивительно, что Уильям сделал военное дело своей профессией и еще юношей вступил разведчиком в армию Соединенных Штатов.
В лето перед его зачислением в армию Уильям прославился, убив трех сиу. Юноша вместе с матерью отправился по ягоды в низины реки к северу от форта Юнион, и через четыре-пять миль они заметили пятерых сиу, подбирающихся к ним по глубокому оврагу вдоль горного кряжа, где ехали мать с сыном. Индейцы только что зашли в рощу и были уверены, что удачно спрятались вместе с лошадьми. Джексон продолжал неспешно продвигаться вперед, постепенно удаляясь к западной стороне гребня, где враг его не мог видеть. Там Уильям рассказал матери об увиденном, заставил взять его лошадь, которая была сильнее и быстрее, и велел как можно скорее скакать обратно в форт за подмогой. Мать плакала и возражала, что, если сына убьют, она желает умереть вместе с ним. Но в конце концов Уильям убедил ее, что некоторое время сумеет продержаться, и она во весь опор поскакала в форт. Джексон же сразу поднялся на вершину хребта, внимательно оглядывая окрестности. Сиу в мгновение ока вылетели из рощи и погнались за матерью. Это дало Уильяму шанс как следует прицелиться, и он несколько раз выстрелил из своей винтовки системы Генри, уложив двоих врагов. Однако остальные не собирались сдаваться и быстро поднялись на гребень, а юноша тем временем вскочил на коня и помчался в сторону форта. Из трех лошадей, на которых скакали сиу, одна оказалась быстрой, а две другие отставали. И все же первый всадник упорно догонял Джексона, напропалую паля из шомпольного ружья, и юноша продолжал отстреливаться, тоже не сумев поразить противника. Наконец, когда разрыв между ними составлял не больше ста ярдов, Уильям соскочил с лошади, встал на колено и тщательно прицелился в своего преследователя. Видимо, тот был не робкого десятка, потому что упрямо продолжал нахлестывать лошадь. Джексон дважды выстрелил в сиу; вторая пуля угодила прямо в грудь, и преследователь тотчас же скатился на землю, где и застыл без движения. А Уильям вновь вскочил на коня и поехал дальше. Двое оставшихся сиу с полмили преследовали его, но потом остановились, посовещались немного и повернули назад, чтобы забрать тела погибших товарищей.
В армии Джексон стал любимцем командования, особенно генералов Кастера и Майлза. В утро перед битвой при Литтл-Бигхорне 25 июня 1876 года ему, вместе с другими разведчиками, поручили сопровождать майора Рино. Если бы Джексон поехал с Кастером, он, несомненно, разделил бы его печальную судьбу и погиб, а в итоге их отряд сделал все возможное – ценой жизней большинства бойцов, – чтобы спасти роту майора Рино от полного уничтожения: когда сиу пошли в атаку, разведчики вместе с Джексоном какое‐то время удерживали позиции, чтобы дать солдатам возможность отступить за реку и подняться на холм, где рота заняла оборону. Джексона вместе с лейтенантом Дерудио, переводчиком Жираром и еще одним солдатом отрезало от соратников. Они прятались в густых зарослях весь тот день, а следующим вечером Джексон отважился выйти. Он набрал одежды и одеял у павших индейцев и повел свою группу, переодевшуюся в индейские наряды, прямо через сторожевые посты сиу в сторону роты Рино на холме. Лишь однажды их попытались остановить. «Кто идет?» – спросил индеец, который жарил мясо на маленьком костерке. Джексон, в совершенстве говоривший на языке сиу, ответил: «Это всего лишь мы. Хотим перебраться чуть подальше». «Ладно, идите куда шли, – проворчал индеец, – а я посижу прямо тут и поем мяса».
В то время, когда Джексон появился в нашей лавке в Кэрроле, он торговал с индейцами, кочевавшими около гор Джудит. Мне не хотелось расставаться с новым другом. Я почти не надеялся увидеть его снова, но несколько лет спустя встретил Уильяма в резервации, куда новые поселенцы с их недальновидным подходом к ведению торговли загнали всех «мужей скво», как нас называли.
Снова пришла зима; кри и редриверы все еще жили около нас, но бизонов было уже не так много, как в предыдущую зиму. Область, где паслись стада, тоже уменьшилась и простиралась теперь к востоку от устья реки Джудит до притока Раунд-Бьютт на северном берегу Миссури, на расстояние в сто двадцать пять миль; ширина этой области в сторону от реки составляла не более сорока миль. На юг от Миссури, в районе между ней и рекой Йеллоустон, паслись гораздо более многочисленные стада бизонов, но здесь хватало и охотников. С востока стада теснили ассинибойны и сиу-янктонаи, с юга – кроу и орда белых охотников за шкурами, появившихся в области с открытием Северной тихоокеанской железной дороги, которая строилась в то время вдоль Йеллоустона. Среди стад бродили также наши кри и редриверы. Больше всего истребляли бизонов белые охотники. В эту зиму они собрали в районе вдоль реки Йеллоустон свыше ста тысяч шкур бизонов, которые продавались владельцам кожевенных заводов Востока примерно по два доллара за штуку. Мы приобрели 2700 бизоньих шкур и около тысячи шкур оленей, антилоп и вапити; все остальные торговцы, вместе
