Следующим вечером ханы устроили пышный банкет в честь Селима и Сулеймана. Сидя в теплом свете свечей, смакуя баранину, рис и бамию, гости постепенно пьянели, и, пока вечер плавно двигался от мяса и овощей к шербетам и фруктам, участники застолья по очереди произносили тосты и в честь Менгли, и в честь его многоуважаемых гостей. После наступления темноты настал черед Мехмеда. Сначала он обратился к Селиму, восхваляя его достоинства. Все аплодировали и пили после каждого торжественного комплимента, который Мехмед адресовал Селиму, Сулейману и единству их семей. Затем Мехмед снова поднял свою чашу и, как повествуется в «Селимнаме», сказал: «Султан Селим, у твоего отца осталось мало времени, и власть над троном Рума [Османской империи] принадлежит тебе. Ваше восшествие на престол империи уже близко. Тогда я попрошу у вас об одолжении».

Селим ответил: «Наследник, чего ты стремишься и чего желаешь?»

Мехмед взглянул на своего отца, который понимающе посмотрел на сына. Тогда Мехмед сказал Селиму: «Отдай нам во владение территории Кефе с расположенными на них крепостями и морскими портами, и позволь нам свободно распоряжаться ими во дни своего правления». Все в комнате замерли. Все веселье вмиг испарилось.

Селиму потребовалось время, чтобы обдумать свои слова. «Мы суверенные монархи, – ответил он. – В обычаях и законах суверенных монархов, а также в их обычаях, соблюдавшихся с давних времен, нет места раздаче регионов и стран. Монархи берут страны, [но] страны более никому не отдают. Чего бы вы ни попросили из предметов роскоши, серебра, золота, рубинов и других драгоценностей и денег, товаров и царского имущества, вам не будет отказано; пусть то будет вам выдано. Только не делайте крепостей и стран предметом своих желаний».

Мехмед, сбитый с толку, сел, не произнеся ни слова. Селим, прирожденный властитель, не потерпит наглости и никогда так легкомысленно не отдаст власть и территорию, завоеванную его семьей ценой многих жертв и страданий, особенно такому выскочке, как Мехмед. Годы заговоров и мучений, кровь войны и стальная решимость сделали из Селима настоящего султана, но впереди еще ждало много опасностей. Его визит в Крым, со всеми трудностями, связанными с военными приготовлениями, был все же досадной необходимостью.

В конце долгого вечера, после того как Селим удалился в свои покои, Мехмед ворвался к отцу с криком: «Слышал, что вымолвил этот паршивец?» В то время как Ахмед, ожидая своего восхождения на престол, обещал ханам территорию, крепости и власть, Селим, наслаждавшийся их гостеприимством и защитой, отказался даже рассмотреть возможность сделать такое же предложение. Мехмед воспринял это не только как оскорбление и знак неуважения, но и как объявление войны. Он уже был сильно пьян, оскорблен, разъярен и решил преподать Селиму жестокий урок. Несмотря на протест со стороны отца, Мехмед отправился собирать свое войско.

Понимая, что ничем хорошим это не обернется, Менгли вызвал к себе другого своего сына, Саадета. Несмотря на то что он был моложе Мехмеда, был «нежного возраста и безбородым, с румяными щеками и лицом, хорошо изогнутыми бровями», Саадет обладал тем, чего не было у его брата, – «умом и здравомыслием». Опасаясь потенциально тяжелых последствий для дома Гиреев, если Мехмед нападет на Селима, Менгли приказал Саадету сопровождать османского наследника, чтобы защитить его от Мехмеда, и сделать все, что Селим попросит его. Таким образом, по иронии судьбы, чтобы уберечь свою императорскую семью от участия в смертельной братской борьбе другой семьи, Менгли инициировал вражду между своими сыновьями.

Саадет и его люди сразу же отправились в лагерь Селима, чтобы помочь Селиму и его свите бежать из Крыма. Собрав свое имущество, они сели в лодки, ожидавшие переправы через северную часть Черного моря в Аккерман, порт в устье Днестра на севере Балканского полуострова, который в «Селимнаме» называли своей «зоной безопасности». На рассвете Мехмед, все еще в гневе, прибыл в лагерь Селима с 30 000 солдат. Палатки османов были уже пустыми. Мехмед с отвращением плюнул на опустевший лагерь и приказал солдатам вернуться в свои лагеря.

* * *

Селим в Крыму не терял времени зря: он подготовил войска к маршу на юг, чтобы свергнуть своего отца. Более 10 лет он ждал этого момента – лета 1511 года. Теперь его усилия по развитию отношений между янычарами и построению союзов с недовольными солдатами, наемниками и другими потенциальными солдатами оправдались. По мере приближения битвы за трон Селим стремился потратить весь политический и военный капитал, накопленный им за годы пребывания на востоке. Помимо сети вооруженных людей, разбросанных по всей империи, ему нужны были сконцентрированные ударные группы на Балканах. Поэтому он направил некоторых из своих самых доверенных помощников к военным командирам провинций между Кефе и Стамбулом, пообещав им золото и продвижение по службе в обмен на их поддержку в войне против его отца и сводных братьев. Его послужной список в борьбе с Сефевидами, а также в Грузии продемонстрировал этим потенциальным союзникам на Балканах, что он был настоящим военным лидером, которому они могли бы доверять, человеком, который добьется успеха любой ценой и выполнит свои обещания, как он это сделал на востоке. Победы Селима будут и их победами.

В течение лета 1511 года Селим сформировал свою коалицию на Балканах и собрал продовольствие и технику для подготовки к наступлению на Стамбул: флот из примерно 100 кораблей, огромное количество припасов и оружия и 3000 солдат. Теперь, когда его сын сопровождал Селима, Менгли Гирей-хан усилил поддержку и для шехзаде[317], поручив Саадету оказать Селиму необходимую помощь и предоставить 300 своих солдат, а также еще 1000 крымских казаков.

После ухода из Крыма и нескольких дней, проведенных в море, Селим и его люди вместе с Саадетом и его войском благополучно прибыли в Аккерман 1 июня 1511 года. Город был завоеван османами в 1484 году как один из последних черноморских портов. Из Аккермана – еще ближе к Стамбулу – Селим написал отцу. «Как долго, – начал он, – я был