— Зря ты их дразнишь, — сказал Клим. — Вот вернёшься, они тебе и накостыляют!

— Пусть попробуют! — погрозил он назад кулаком. — Я их так вздую, что мало не покажется! Это наши враги с соседней улицы. Мы к ним не ходим, и они тоже у нас не шастают. А если кто случайно забредёт на чужую территорию — тому хана!

Экипаж попетлял по переулкам и наконец выехал к побережью. Ветер не только приятно освежал дипломату лицо, но и чуть было не сорвал цилиндр. Солнце уже поднялось над бескрайним морем и окрасило воду в оранжевый цвет. Пахло фенхелем и лавандой. Стрекотали цикады, и кричали чайки. Лошадь остановилась у самого обрыва и ударила копытом.

— Дальше не поеду, — предупредил возница.

— Ждите нас здесь, — велел мальчишка. — Не обидим!

Клим кивнул, подтверждая слова Дамира.

— Идите за мной. Тут есть тропа. Она ведёт вниз. Там между скалами расселина и пещера под водой. Дед там всегда бычков и морского карася таскает. А один раз даже макрель поймал и голубого марлина. Вот таких! — Он вытянул правую руку и положил на плечо левую ладонь.

Ардашев улыбнулся.

— Вы что, мне не верите? — обиделся сорванец.

— Ну что ты! Верю, конечно.

Климу было непросто с саквояжем и тростью, придерживая цилиндр, ступать по каменистой и скользкой от утренней росы тропе и поспевать за мальчишкой, скакавшим впереди как горный козлик.

Метров через сто они достигли небольшого каменистого пятачка, на краю которого сидел согбенный человек.

— Дед! — крикнул мальчик. — К тебе гость из Вены приехал!

Человек повернулся, сощурился и поднялся.

— Доброе утро, господин инспектор!

— Господин Ардашев? Вы же вроде бы в пятницу уехали?

— Да вот пришлось вернуться. Разговор у меня к вам серьёзный. Мне кажется, я могу помочь вам раскрыть одно преступление.

Любопытный мальчишка, заинтересованный разговором, прилип ухом к взрослым, стараясь отвернуться от ветра, мешавшего слушать. Увидев это, полицейский приказал:

— Дамир, отойди от нас на пятьдесят шагов. Стань вон у того высокого камня.

— Зачем?

— Оттуда лучше слышно. Там ветра нет.

— Правда?

— Вот увидишь.

Внук отдалился на положенное расстояние и только потом понял, что его надули. Он насупился, сел на камень и принялся ковырять носком сандалии траву. Минут через пятнадцать, когда разговор закончился, дед подошёл к нему и, похлопав по плечу, сказал:

— Не серчай, Дамир. Ты молодец, что привёл ко мне этого господина. Вот тебе крона на конфекты.

Он протянул монетку.

— И от меня две, — отдал Клим.

— Спасибо! — повеселел сорванец.

— Ну что ж, господин инспектор, — склонив голову в вежливом поклоне, проговорил Ардашев, — я рад, что мы договорились.

— Даже и не сомневайтесь. Сделаю всё в лучшем виде. — Полицейский слегка улыбнулся и спросил: — А вы неужто курить бросили? Ни одной сигареты в ваших руках не видел, пока мы общались.

— Мне не хотелось портить удовольствие от чистого воздуха.

— Вот это правильно! — обрадовался сыщик. — Счастливой дороги!

— А вам удачной рыбалки!

— Спасибо! Но сегодня ветрено. В такую погоду только бычки да барабулька на червя идут.

Обратная дорога показалась короче, чем путь вниз. Возница был на месте, и коляска покатила той же дорогой. Дамир посерьёзнел и всё время молчал. Видно, его мучили раздумья, на что же потратить три кроны — целое состояние для ребёнка.

Когда экипаж остановился, мальчик, нарушив все правила этикета, молча протянул Ардашеву руку и сказал:

— Когда я вырасту, у меня тоже будут такие же цилиндр, и трость, и саквояж. Честь имею!

— Честь имею, сударь! — серьёзно проговорил дипломат и велел извозчику трогаться.

Уже на вокзале, купив билет, Клим с удовольствием позавтракал, выкурил сигарету и вышел на перрон.

Поезд подкатил почти сразу. Он занял место в купе второго класса и, вспомнив, что уже пошли третьи сутки, как он не лежал на обычной кровати, задремал на деревянной скамье.

В одиннадцать вечера состав прибыл в Вену. Добравшись до уже убранной квартиры, чиновник особых поручений принял ванну, перенёс в кладовую все книги и вещи Шидловского, подлежащие отправке в Россию, и наконец-таки обрёл долгожданный покой на белоснежных простынях и подушке из лебяжьего пуха.

Глава 23

Догадка

Придя на службу в половину восьмого, Ардашев удивился, узнав, что Истомин уже был на рабочем месте. Клим постучал в дверь и осведомился, можно ли войти.

Коллежский советник встретил молодого дипломата с улыбкой:

— Заходите-заходите, Клим Пантелеевич! Я сегодня пораньше из дому вышел. Ничего не поделаешь, понедельник — день отправки корреспонденции. А мне есть что отослать на Мост. Садитесь.

— Благодарю, Павел Иванович.

— У вас ко мне какой-то вопрос?

— Вчера мне в руки попала тетрадка с записью партии Шидловского и некоего англичанина Мэттью Лемана, сыгранная в Английском клубе тридцать первого мая. Они её не доиграли, хотя у белых было несомненное преимущество.

— Да, я подходил к ним. Британец попался в одну из ловушек Венской партии. Это дебютное начало отличается остротой и непредсказуемостью. Аким Акимович был большой мастер комбинационной игры.

— А кто он, этот Мэттью Леман? Дипломат?

— Коммерсант. Подданный её величества королевы Виктории. В Британию он импортирует сахар, магнезит, сосновые клёпки и строевой лес, поставляемый из Славонии и Кроации, а экспортирует уголь. Очень навязчивый тип. Из той породы людей, которых называют «всем друг»… А разве в той партии он не схлопотал мат?

— Не знаю. Шидловский не стал до конца ходы записывать.

— Нет-нет, значит, они её не доиграли. Аким Акимович обязательно бы сделал какую-нибудь пометку. Он был очень щепетилен. И гордился выигрышами.

— А Леман с усами? С бородой?

— Нет, бритый.

— Трубку курит?

— В клубе я его видел с сигарой. А вот насчёт трубки — не помню.

— Он посещает каждое заседание Английского клуба?

— Точно не скажу, но я его там часто вижу.

— Он левша?

— Ой, да я и не вспомню, — качнул головой Истомин. — А зачем гадать? Сегодня вечером вы сами можете это узнать. Заседание клуба в восемь. Придёте?

— Обязательно.

— А почему он вас так заинтересовал?

— Я пытаюсь воссоздать хронологию событий, предшествующих смерти второго секретаря.

— Да-да, конечно. Я всё понимаю.

— Что ж, благодарю за помощь. Пойду трудиться.

— Да, работы сегодня у всех будет достаточно. Понедельник!

Вернувшись к себе, Ардашев написал несколько строк на листе почтовой бумаги, вложил в конверт и вышел в коридор.

Лебедев снимал пломбу с двери своего кабинета.

— Доброе утро, Галактион Иннокентьевич! Мне бы срочную телеграмму отослать.

— На Мост?

— Нет, в Фиуме. Адрес я указал.

— Клерную?

— Да.

— Давайте. Мигом отправлю.

Клим протянул конверт:

— Большое спасибо!

— Не