раввином Османской империи, – сказал следующее: «Наш праведный Мессия будет приходить… потому что с момента изгнания из Испании Бог начал собирать изгнанников из Израиля и Иудеи в землях рассеянных, и Он собирает их с четырех концов земли». Однако в конечном итоге большинство еврейских беженцев поселились в Османской империи по соображениям безопасности, а не следуя пророчеству.
Для Османской империи еврейская иммиграция оказалась очень выгодной. Во-первых, хотя испанские беженцы, как правило, не были такими богатыми, как еврейские купцы, приехавшие в Стамбул из Салоник в 1453 году, многие из них поддерживали прочные семейные связи по всему средиземноморскому региону, что открывало важные торговые возможности и позволяло османам обходить ростовщические итальянские купеческие семьи, которые все еще доминировали в торговле в Средиземном и Черном морях. Например, в таком коммерческом центре, как Трабзон, возможность заменить итальянских торговцев-христиан османскими еврейскими торговцами усилила османский энтузиазм в отношении еврейской иммиграции. Испанские евреи присоединились к старым еврейским торговым общинам в Трабзоне[261], помогая расширять свои коммерческие предприятия на запад. Испанские евреи стали оказывать влияние и на другие секторы экономики по всей империи. В Османской Болгарии, например, евреи-сефарды стали играть важную роль в кожевенной промышленности. В Северной Африке они монополизировали рынки изделий из золота и серебра, в Палестине – производство шелка, а в Стамбуле – банковское дело. Говорят, что, учитывая это огромное вливание экономической мощи за счет Испании, Баязид произнес: «Называйте Фердинанда[262] мудрым королем, который обедняет свою страну и обогащает нашу!»
Сефарды также очень помогли дипломатической программе Османской империи по всему Средиземноморью. Языковые навыки испанских евреев и их осведомленность в делах разрозненных княжеств Европы сделали их ключевыми посредниками для османов в их отношениях с другими государствами. Но, возможно, еще важнее то, что европейские политики обычно предпочитали иметь дело с османскими дипломатами из числа евреев. Несмотря на то что они представляли враждебное мусульманское государство, они казались европейцам-христианам более надежными, чем мусульмане, и, поскольку религия и политика были настолько переплетены в раннем Новом времени, тот факт, что евреи не представляли интересов еврейского государства, способствовал восприятию их как честных посредников. На протяжении XVI века еврейские дипломаты помогли османам заключить несколько жизненно важных торговых соглашений, например, с Францией. Эта так называемая челночная дипломатия также способствовала интересам сефардской общины. Османские дипломаты-евреи часто переправляли контрабандой криптоевреев – конверсо, которые обратились только номинально, – из Испании в Османскую империю. Помимо таких смелых тайных операций, еврейская дипломатия позволяла османским евреям поддерживать связи с членами семей и деловыми партнерами по всему Средиземноморью.
Испанские евреи также принесли в Османскую империю много полезных технических знаний. В начале XV века европейский наблюдатель за сефардами империи отмечал: «Недавно изгнанные из Испании и Португалии, в ущерб христианскому миру научили турок нескольким изобретениям, уловкам – например, как делать артиллерию, аркебузы, порох, пушечные ядра и другое оружие». Османы уже давно использовали артиллерию в войне, но сефарды научили их новым методам изготовления боеприпасов и оружия. Действительно, во время завоевания империи мамлюков в 1516 и 1517 годах Селим взял с собой в Сирию и Каир группу еврейских производителей пороха, чтобы помочь с баллистикой.
Наряду с оружием евреи привезли с собой новые медицинские знания. Особенно отличилась одна семья. Испанский беженец Иосиф Гамон[263] стал главным дворцовым врачом Баязида и Селима, а после его смерти в 1518 году его сын Моисей занял пост врача Селима, а затем и Сулеймана. Моисею Хамону доверяли настолько, что он служил султанам и в других должностях, например, помогая Сулейману в переговорах о мире с Венецией в 1540 году. Он также лоббировал при султанском дворе интересы османского еврейства, помогая, например, обеспечить исполнение императорского указа, осуждающего кровавый навет[264] на евреев в Амасье в 1545 году и давшего основу для постройки нескольких школ в Салониках и других городах. В конечном итоге он частично потерял благосклонность из-за спора о лучшем методе лечения подагры. Моисей рекомендовал натирать ноги султана опиумом, но другие имперские врачи считали это лишь средством временного облегчения боли, а не настоящим лекарством. Несмотря на этот скандал, Моисей оставался доверенным медицинским советником, передав эту должность своему сыну.
В 1493 году сефарды основали еврейскую типографию в Стамбуле[265], а вскоре после этого – и в Салониках, почти через 50 лет после Гутенберга. Первые печатные книги на иврите появились в Италии в 1470-х годах[266], и технология быстро распространилась на общины в Испании и Португалии. Стамбульская еврейская типография обладала первой печатной машиной для каждого языка Османской империи. Со временем Салоники стали мировым центром еврейской печатной культуры, поддерживая процветающую интеллектуальную и религиозную жизнь города. Самым амбициозным проектом салоникской типографии была печать всего Талмуда, на что потребовались годы сбора средств, и пять лет ушло только на набор текста. В XVI веке существовало очень мало полных Талмудов, и владение одним из них повышало известность всей общины. Еврейские общины по всему миру вскоре обратились к Салоникам за интеллектуальным, культурным и экономическим лидерством. Например, когда единственный в Риме Талмуд был публично сожжен во время волны антиеврейских волнений в 1552 году, османская городская пресса напечатала его замену.
Цифры свидетельствуют об успехе евреев в Османской империи после 1492 года[267]. В 1430 году в Салониках («Балканском Иерусалиме») проживало около 2500 еврейских семей. К 1519 году численность представителей этой национальности возросла до 4000. В 1553 году немецкий путешественник подсчитал, что в городе проживало 20000 мужчин-евреев. Если предположить, что у каждого из этих мужчин традиционно была семья из пяти человек, тогда еврейское население составляло бы 100 000 человек, что затмевало мусульманское и греческое население города и составляло почти 40 процентов еврейского населения Османской империи, составлявшего 250 000 человек. Другие неофициальные свидетельства говорят о том, что, например, Салоники просто замирали во время шаббата по субботам.
Во многих отношениях Салоники стали моделью огромного разнообразия мировой еврейской жизни. Грекоязычные евреи; евреи из Германии, Богемии и Венгрии; турецкие и арабские евреи; сефарды; изгнанники из Италии и Франции жили на улицах Салоник, по всему городу можно было услышать греческий, турецкий, идиш, немецкий, арабский и все чаще ладино (сефардский язык). В конце концов, ладино – смесь староиспанского, романского и семитского языков, написанная еврейской письменностью, – восторжествовала как лингва франка Салоник. Несмотря на общую веру, каждая из этих групп эмигрантов соблюдала разные традиции и обычаи. Как писал один из раввинов Салоник о евреях города,
