– Джеймс Мэй?!!

– Да, это я. И, как видишь, не привидение. Настал час рассчитаться с тобой за убийство моего несчастного брата!

Джеймс замахнулся саблей. Полковник отбил удар.

– Ну уж нет! Ты удрал от верёвки, но сейчас умрёшь от клинка!

– Не смеши меня, Бартлетт! – наступая, Джеймс наносил удары, которые (надо отдать ему должное) умело отбивал полковник. – Вы обречены. Сейчас эта галоша отправится на дно! А ты получишь по заслугам!

Резким ударом сабли Мэй разрубил клинок шпаги Бартлетта и приставил острие к его горлу. Полковник побледнел, поняв, что конец его близок.

– Нет, я не стану тебя убивать, – сказал Мэй, приподнимая клинком подбородок Бартлетта. – Это для тебя слишком лёгкий конец. Чтобы ответить за всё, ты разделишь печальную судьбу моего брата и на своей шкуре узнаешь, каково быть белым рабом!

Уцелевшим в схватке матросам и солдатам «Святого Георгия» было велено перейти на борт «Возмездия» и спуститься в трюм. Все три пиратских корабля направились в гавань Сен-Силио. Останки «Святого Георгия» в закатных сумерках постепенно скрылись под водой. На берегу старшие чины из пленённых воинов гарнизона отправили под арест, полковника Бартлетта, связанного, отвели в камеру, где содержались Вайд и Стэлтон. Экипажи пиратских судов получили, наконец, разрешение отправиться в город, где они тут же приступили к веселью.

Командование пиратской эскадры расположилось в доме губернатора. В его подвалах нашлось немало вина и рома, а также различной снеди, что позволило устроить роскошный ужин и отпраздновать победу.

– Как ты хочешь поступить с пленными? – обратилась Ревека к Мэю.

– Солдат и офицеров освободим. Перед уходом. А Вайда и Бартлетта отдадим Мигелю. На Барбадосе.

– А если Мигель их узнает и побоится принять как товар?

– Я думаю, не узнает. И примет!

– Быть может, позволить им откупиться?

– Только не Бартлетту. Я не стал его убивать лишь из тех соображений, чтобы он отведал бича надсмотрщика и на своей спине почувствовал, как оно – быть рабом. А Вайд? Чем он откупится? Все его ценности и так уже наши.

– Что ж, месть – дело благородное, – заключила Ревека и подвела итог: – Я думаю, задерживаться мы здесь не будем, завтра уходим отсюда.

– А как мы поступим с народом? – спросил Петруша.

– С каким народом?

– Жителями острова.

– А что с ними не так, капитан Пит?

– Они остаются без власти – ни князя, ни воеводы.

– Ничего. Народ сам разберётся. Плантаторы и простые смертные будут жить как жили, организуют временное самоуправление, потом в гарнизон назначат нового командира, да и губернатора вскоре пришлют нового. Пусто место свято не бывает…

– В смысле наоборот?

– Нет, именно так: в нём всегда какая-нибудь нечисть заводится.

После ужина каждый нашёл для себя подходящие апартаменты, чтобы отойти ко сну. Вильям занял одну из спален, и, как верный слуга, вместе с ним поселился юнга Франсуа. В море они никому не показывали тех симпатий друг к другу, что переполняли души обоих. Для команды Франсуа оставался мальчишкой, которого ещё не поворачивался язык назвать морским волком, однако нравом он вполне соответствовал волчонку, зубастому, готовому огрызнуться или укусить любого, кто попытается его обидеть. Оставшись одни, они могли наконец снова дать волю своим чувствам.

Свободных комнат в большом доме хватало всем, поэтому Степан был удивлён тем, что кто-то хочет нарушить его одиночество. Когда он, раздевшись, уже прилёг на роскошную под балдахином кровать со множеством перин и подушек – такого великолепия он не видел и не испытывал никогда в жизни, – вдруг, постучавшись, к нему в комнату кто-то вошёл. Вошедшей оказалась Ревека Грей. На ней, как обычно, была мужская сорочка и брюки морского офицера, а на голове неизменная шляпа с пером. В руке она держала зажжённую свечу.

– Не спишь, Безухий?

– Пока нет.

Ревека поставила на стол подсвечник, бросила туда же и шляпу, едва не потушив свечу, и тряхнула рыжими волосами. Она присела к Степану в изножье и какое-то время их глаза в полумраке смотрели друг на друга.

– Я тебе нравлюсь? – спросила Ревека.

– В смысле?

– Дурак! – она развязала шнурок на вороте сорочки. – Как женщина я нравлюсь тебе?

Степан был очень смелый человек, но сейчас его вдруг охватила робость. С минуту его губы беззвучно шевелились, наконец, он произнёс:

– Да, ты красивая. Очень. И отважная. Я никогда не встречал таких женщин.

– Хочешь меня?

Сначала Степан не поверил ушам, потом, всё ещё робея, изобразил ухмылку:

– Чтобы наутро быть съеденным?

Ревека усмехнулась, сняла сорочку и набросилась на него как тигрица.

– Будешь болтать ерунду, я откушу тебе второе ухо!

Она и впрямь слегка укусила его за ухо, после чего их губы соединились в поцелуе.

Глава 23. Белые рабы

На следующий день выйти в море не удалось: с северо-востока налетела гроза, принесшая сильный ливень, в море разразился жестокий шторм, из-за этого пришлось задержаться на острове. Экипажи пиратских кораблей были этому только рады – можно было продолжать веселье на суше, на правах победителей бесплатно опустошать запасы рома в кабаках и развлекаться с местными красотками. Напрасно Петруша призывал своих компаньонов навести дисциплину и призвать моряков к порядку. Ревека сказала, что это сделать уже невозможно, всё равно что остановить ядро, когда в запальное отверстие пушки сунули зажжённый фитиль.

По выражению лица Степана было видно, что он остался доволен проведённой ночью. Ревека тоже бросала на него ласковые взгляды, но только в те моменты, когда этого никто не мог видеть. В остальных случаях она, как всегда, смотрела надменно-сурово с ироничной улыбкой на губах.

Утром следующего дня шторм прекратился, боцманы начали собирать матросов, разыскивая их по всем злачным местам, и сгонять на корабли. После полудня флотилия была готова к отплытию. Взяв курс норд-ост, все три судна покинули бухту Сен-Силио. Паруса наполнил бакштаг, ветер самый благоприятный, и пусть даже не очень сильный, всё равно спустя сутки на горизонте показались берега Барбадоса.

Бриджтаун встретил эскадру ясной погодой и почти штилем. В гавани стояло множество кораблей, большинство из которых укрылось тут переждать позавчерашний шторм. Некоторые суда притащились в довольно потрёпанном виде – у них были поломаны мачты и спутан такелаж. Несмотря на это, капитаны кораблей-инвалидов, узнав барк Чёрной Вдовы, подняли якоря и потеснились, отдрейфовав подальше от греха, чтобы освободить место на якорной стоянке.

Джеймс Мэй выполнил своё обещание. Вместе с Ревекой и четырьмя матросами они отвезли Ричарда Вайда и полковника Бартлетта на берег. Их переодели в лохмотья, связали им руки и заткнули рты кляпами. Пленных