До Иркутского централа

Стали чехи наших гнать.

А вчерась вечор в окошко

Кто-то тихо постучал.

Отворила – обомлела:

Милый предо мной стоял.

Забинтованные раны,

И глаза его горят:

Вот как наши партизаны

За крестьянску власть стоят:

75

Прощание

На коне вороном

Выезжал партизан.

Сабля острая с ним,

Две гранаты, наган.

Он коня задержал,

Потянулся рукой.

Конь ретивый заржал,

Бил о землю ногой.

Две руки, как замок,

Крепко сжались на миг.

– До свиданья, сынок! —

Ему молвил старик. —

Я бы тоже пошел:

Кровь не греет меня,

Сабли острой нет

И второго коня.

Обо мне не тужи,

Как-нибудь проживем.

Пол-осминника ржи

Без тебя уберем… —

Дернул сын повода,

Сам фуражкой махнул

И поехал туда,

Отколь слышен был гул.

Конь помчался стрелой,

За ним (вилася пыль,

То седок молодой

В ряды красных спешил.

76

На смерть Журавлева

Ружья в гору заблистали,

Три дня сряду дождик лил;

Против белых мы восстали,

Журавлев там с нами был.

Он был строгий, знаменитый,

Собирал свои войска,

В нем блистали мысли-взоры,

Впереди он был всегда.

Духом он не опадал

В каких бы ни было в боях;

Он народ свой ободряет

На позициях в горах.

Слава громко раздалася,

Все сыны к нему спешат,

Забайкалье все восстало

За свободу и за власть.

Снаряд вражий разорвался,

Где кипел упорный бой,

Ранен был осколком в ногу

Неустрашимый наш герой.

Рана сильно разболелась,

Потекла и кровь ручьем,

Оя не вынес этой муки

И скончался, наш герой.

Ты скончался, нас покинул,

Ты закрыл навек глаза,

За твою геройскую гибель

Славит армия тебя.

77

На смерть Погадаева

Вот вспыхнуло утро, мы Сретенск заняли,

И о боем враги от него отошли,

А мы командира полка потеряли

Убитого, труп мы его не нашли.

Bсю ночь мы в бою там по сопкам бродили,

В оврагах, по пояс в холодном снегу,

А к утру высоты и горы отбили, —

Один лишь вокзал был опорой врагу.

Тогда с полусотней в атаку помчался

Наш вождь незабвенный на вражий вокзал

Скакал, а средь улиц залп страшный раздался.

Послышались стоны, и враг наступал.

Атака отбита, но нет командира,

Свирепая лошадь к врагам унесла,

И пуля борца за свободу сразила, —

Вождя у седьмого полка отняла.

Вождь стал, его тело враги захватили

И долго, безумно глумились они.

За нас его вихри в снегах хоронили,

За нас же и вьюга поплачет над ним.

Врат сгинет, сознав большевистскую силу,

А девушки песню тебе пропоют,

И свежу дорогу к могиле

Живыми цветами они уберут.

Мы скажем, склоняясь: «Спи, вождь незабвенный,

Ты пал за свободу в открытом бою,

И мы, все Сторонники, братья ото делу,

Прославим геройскую гибель твою».

Ты взят безвозвратно могилой холодной,

Не слышится голос твой в наших рядах, —

Святая идея, твой образ, нам милый,

Навеки останутся в наших сердцах.

78

Песня на переход 1-го Забайкальского семеновского полка к красным

Вспомним, братцы, как стояли

Мы в Грязною по домам,

Большевиками все пугали,

Надоело это нам.

Журавлев с отрядом красных

Наступал то тут, то там,

И во всех боях опасных

Доставалось плохо нам.

Жалко было нам, что гибнут

Все лихие молодцы.

А вели нас против красных

Офицеры-подлецы.

И решили мы собраться,

Обсудив беду, начать,

Чтобы с красными не драться,

Офицеров всех кончать,

Чтобы светлые погоны

Не командовали нами,

Чтобы жить начать по-нову

И стать с красными друзьями.

Ночка темная спустилась,

Тихо пташки напевали,

Мы, как дело порешили,

Лошадей всех оседлали,

Осмотрели ружья, шашки,

Запаслись и топорами,

Чтобы не было промашки,

Если действовать потьмами.

Двух товарищей послали

С донесением по красным,

Чтобы первый Забайкальский

Не считали полк опасным.

Дружно дело порешили

Смело выступить вперед,

Офицеров всех побили —

Это был переворот.

Те шестнадцать офицеров,

Что на красных нас вели,

В ту же ночь, беде не веря,

Все убитыми легли.

Громко нам «ура» кричали

Журавлевские орлы

И спасибо нам сказали,

Тем довольны были мы.

Многи лета прокричали

Журавлевским молодцам

И проклятие сказали

Офицерам-подлецам.

А теперь рука об-руку

На врага идем вперед.

Вот что сделал забайкальский

Волю любящий народ.

79

Гудок паровоза

Гудок паровоза за оградой тюремной

Прибытие поезда нам известил,

Не стоит отгадывать тайны военной —

Он всем заключенным нам гибель сулил.

Стоял на вокзале семнадцать он суток,

Весь Нерчинск за участь тюрьмы трепетал,

Буржуям, и тем уж было не до шуток,

Как норкой, расстрелом он славу стяжал.

В составе его был вагон из бетона,

Обитый железною бронью кругом;

С утра и до ночи там слышались стоны

И вопли борцов за свободу на нем.

К воротам тюрьмы приходил он исправно,

Арестованных он уводил.

Затем у горы их расстреливал тайно

И трупы убитых в снегу хоронил.

Нет слов описать той жестокой растравы,

Которою может лишь зверь так карать.

Довольно, Семенов, напился ты крови,

Тебе уж лора бы итти на покой,

Свобода давно уж нахмурила брови,

Со злобой тебе угрожает рукой.

Посмотри же, Семенов, поднялася туча,

А с Запада армия ленинцев стойких