была, во-первых, значительно напряженнее и опаснее, во-вторых, роль каждого матроса малого корабля в обеспечении его боеспособности была значительно выше, а в-третьих, на тральщике, подводной лодке или миноносце у матросов было гораздо меньше возможностей укрыться от глаз начальства, чтобы обсудить волновавшие их проблемы, поделиться собственными взглядами на происходящее. Служба на малом корабле значительно сильнее сплачивала командный состав и матросов. Наконец, аудитория у нелегального агитатора на крупном корабле всегда шире, чем на небольшом, поэтому даже один – два члена революционной группы способны создать там ячейку сторонников и организовать выступление, пример чему – восстание на броненосце «Потемкин». На крупных кораблях для матросов прибавлялось еще несколько важных раздражителей. Это полное отсутствие возможности выделиться, совершить подвиг, получить медаль, крест или, как высшую награду, производство в офицеры, так как в «полноценные» строевые офицеры невозможно было попасть из-за существовавшего сословно-образовательного барьера, который после Февральской революции сменился образовательным. В сухопутной же армии даже в царское время было законным производство нижнего чина в офицеры за боевые заслуги, при отсутствии образовательного ценза (предъявлялось только требование самой элементарной грамотности). Многолетняя монотонная служба была, пожалуй, основным источником недовольства моряков. Ведь подавляющее большинство экипажей линкоров прослужило к 1917 году от 4 до 8 лет, и нетрудно посчитать, насколько увеличились их сроки службы к 1921 году» В начале 1921 года Кронштадт являлся не только единственной базой Балтийского флота, но и морской крепости, защищающей Петрограда. Поэтому на острове помимо кораблей, дислоцировался постоянный гарнизон: 560-й стрелковый полк, Кронштадтский отдельный стрелковый полк, сводный отряд, Отряд главного минного начальника, Отряд главного артиллерийского начальника, Рабоче-инженерный батальон, учебно-минный и учебно-артиллерийский отряды, минная школа, транспортный обоз, штрафная рота крепости, пожарная охрана, а также многочисленные транспортные, ремонтные, санитарные, хозяйственные и многие другие учреждения и подразделения, а также многочисленные штабные учреждения. Помимо штаба крепости и политотдела здесь находились также особый отдел Балтфлота, ревтрибунал, партийная школа и т. д. Общая численность корабельных команд, военных моряков береговых частей, вспомогательных подразделений, а также сухопутных войск, дислоцированных в Кронштадте и на его фортах, составляла в начале 1921 года 27 тысяч человек.

Проверявший Балтийский флот в декабре 1920 года начальник 1-го спецотдела ВЧК В. Фельдман докладывал: «Усталость массы Балтфлота, вызванная интенсивностью политической жизни и экономическими неурядицами, усугубленная необходимостью выкачивания из этой массы наиболее стойкого, закаленного в революционной борьбе элемента, с одной стороны, и разбавлением остатков этих элементов новым аморальным, политически отсталым добавлением, а порой и прямо политически неблагонадежным – с другой, изменила до некоторой степени в сторону ухудшения политическую физиономию Балтфлота. Лейтмотивом является жажда отдыха, надежда на демобилизацию в связи с окончанием войны и на улучшение материального и морального состояния, с достижением этих желаний по линии наименьшего сопротивления. Все, что мешает достижению этих желаний масс или удлиняет путь к ним, вызывает недовольство».

Но к весне 1921 года большая часть революционных матросов окончательно разочаровались в большевиках. Кронштадтцы уже открыто на митингах и собраниях обвиняли большевиков в предательстве идеалов Октябрьской революции, в отступлении от своих первоначальных лозунгов, в узурпации власти и установлении «комиссародержавия». Именно так матросы Кронштадта именовали новую большевистскую бюрократию, заменившую собой прежнюю элиту: чекистов, комиссаров, разного рода управленцев. Поэтому главным требованием кронштадтцев было возвращение революции к ее октябрьским истокам. Костяком антибольшевицкой оппозиции стали именно команды линкоров «Петропавловск» и «Севастополь» старослужащие матросы которых, активно участвовали в событиях 1917 года. На «Петропавловске» служило на тот момент более тысячи матросов царских призывов и только две сотни призванных в революционное время. Такое же соотношение было и на «Севастополе».

Следует отметить, что в годы Гражданской войны продовольствием Балтийский флот снабжался намного лучше, чем Красная армия. Помимо положенных продуктов, находившиеся на фронтах матросы присылали кронштадтской братве составы реквизированного продовольствия, а нередко кронштадтские матросы и сами отправлялись в продовольственные экспедиции. Однако к исходу гражданской войны не могло не сказаться в конце концов и на обеспечении моряков. Но в течение января-февраля 1921 года продовольственное снабжение Кронштадта серьезно ухудшилось. В донесениях командиров и комиссаров частей и кораблей стали появляться сообщения о недостаточной выдаче продовольствия. Не загромождая изложение отдельными частными примерами, приведем некоторые обобщающие данные. Из политического доклада Политуправления Балтийского флота за первую половину февраля говорилось: «Дело снабжения продовольствием неудовлетворительное: поступления продовольствия самые незначительные ввиду временного приостановления железнодорожного движения на Юге и в других районах Республики, откуда поступало продовольствие. Если положение с транспортом и с топливом в ближайшие дни не улучшится, то существующую теперь норму придется сократить до минимума, ибо наличие в складах продбазы рыбы, мяса, муки и др. продуктов позволяет нам существовать не далее, как до 5 марта, то есть только 20 дней. С крупой дело обстоит, по-прежнему, плохо, так как таковая совершенно за последнее время не поступает…»

Из доклада Политического управления за вторую половину февраля: «Продовольственный вопрос за последнее время обстоял весьма неудовлетворительно: муки, крупы и пр. продуктов всего-навсего на несколько дней, поступления же крайне скудны, а прибегать к сокращению пайка было невозможно в связи с разыгравшимися в Петрограде событиями (волнениями рабочих – В.Ш.)».

Не миновал Балтийский флот и топливный кризис, разразившийся в стране. Из донесения командования Кронштадтской крепости в январе 1921 года: «Комиссар по топливу указывает, что порт находится в критическом положении с топливом. Дрова подходят к концу, надежды на прибытие мало. Из Ораниенбаумской железной дороги по льду едва ли удастся провезти при ежедневной перемене температуры. Около 100 кубов имеется еще в баржах, которые совершенно вмерзли, отчего работа по выгрузке подвигается слишком медленно, и, кроме того, рабочие плохо одеты и обуты, питание неудовлетворительное».

Не способствовало улучшению ситуации в Кронштадте, перевод туда из Петрограда двух линкоров «Петропавловск» и «Севастополь». Это вызвало огромное недовольство матросов этих линкоров, так как в Питере жизнь легче и веселей».

Историк С.Н. Семанов пишет: «Тяжелые материальные условия, в которых находился зимой 1920/21 г. Балтийский флот, вызывали быструю усталость, утомление личного состава, особенно там, где некоторые моряки служили уже по многу лет. Не случайно в донесениях того времени так часто встречается это слово – «усталость». Вот только лишь один доклад в политотдел Балтфлота (январь 1921 г.): эсминец «Всадник» – «заметна усталость»; линкор «Севастополь» – «наблюдается усталость и тяга на родину старших годов, подлежащих увольнению»; линкор «Андрей Первозванный» – «заметна усталость. Были случаи самовольных отлучек в Петроград»».

Рванувшись в революцию в феврале 1917 года, они до 1921 года все время были на ее переднем крае: воевали с Врменным правительством, Корниловым и Красновым. Осуществляли октябрьский переворот, потов дрались на всех фронтах