37‑я пех. дивизия и приданные ей части 20‑й и 70‑й ландверной бригад послеобеденное время провели на марше. 75‑я пех. бригада ходила за своими сложенными вещевыми мешками.

В таком же положении, как 37‑я и 41‑я герм. пех. дивизии, оказался в этот день 13‑й русский арм. корпус. Командир корпуса ген. Клюев, направленный командующим армией на Алленштейн, в 9 ч. 40 м. 27 августа донес последнему:

«Алленштейн, по полученным сведениям, занят слабо; предоставляю его другому корпусу, сам иду на помощь пятнадцатому»[95].

Командующий армией вполне одобрил это решение, обещавшее крупный успех соединенным силам 13‑го и 15‑го арм. корпусов в их атаке против правого фланга 20‑го герм. арм. корпуса.

Вслед за телеграммой, посланной в 9 ч. 40 м., ген. Клюев послал другую, в которой доносил, что согласно просьбе ген. Мартоса занять Гогенштейн он посылает туда меньшую часть, а сам идет на Алленштейн.

В ответ на это начальник штаба армии телеграфировал по радио:

«Командующий армией требует энергичного содействия 15‑му корпусу большею частью сил вашего корпуса»[96]. Но донесение от корпуса о получении этой последней телеграммы не было получено; вместо него от командира 13‑го корпуса пришла любопытная радиограмма: «Немцы приводят в исполнение свои военные игры. Буду завтра иметь это в виду для дальнейшего движения, если не получу указаний от командующего армией. Сообщу и Благовещенскому. Прикажите Бобровскому продолжать этапы на Едвабно и далее. Крайне нуждаюсь. Вчерашнее мое письмо прошу считать недействительным»[97].

Во всяком случае, 13‑й корпус продолжал свой марш на Алленштейн, а для содействия 15‑му арм. корпусу в Гогенштейне отправил 2‑ю бригаду 1‑й пех. дивизии. В 21 ч. 20 м. 27 августа войска 13‑го корпуса беспрепятственно заняли Алленштейн.

Таким образом, днем 27 августа из состава 8‑й герм. армии в сражении не приняли участия 37‑я и 41‑я пех. дивизии, а у русских 13‑й арм. корпус (1‑я и 36‑я пех. дивизии).

4. Боевые действия на южном фланге 27 августа

Мы оставили 1‑й герм. и 1‑й русский корпуса в тесном соприкосновении на фронте Уздау, Гросс-Тауерзее, Рутковиц. Немцы должны были атаковать оборонявшихся русских, а русские предполагали встретить немцев контратаками.

Нужно добавить, что к немцам с севера утром 27 августа подошел отряд Шметтау (6 батальонов, 3 эскадрона и 3 батареи), а к русским подошли 1, 2 и 4‑й стрелк. полки 1‑й стр. бригады (6 батальонов и 2 батареи), т.е. силы сторон остались примерно равными.

В 20 ч. 30 м. 26 августа командир 1‑го герм. корпуса отдал приказ о наступлении на Уздау 27 августа.

Согласно этому приказу 1‑я пех. дивизия должна частью сил сковать русских западнее Уздау, а главный удар нанести с северо-запада, 2‑я пех. дивизия должна атаковать южнее Уздау, а 5‑я ландв. бригада – сковать противника, удерживая позиции у Гейнрихсдорфа.

Следует заметить, что данные германской авиаразведки, полученные вечером 26 августа, были противоречивы. Поэтому 14‑му авиационному отряду было приказано с утра 27 августа произвести дополнительную разведку в районе Зольдау.

Что касается распоряжений командира 1‑го русского арм. корпуса, то они нашли выражение в отдаче приказа, предусматривавшего упорную оборону занимаемых частями участков, а также использование прибывших частей 1‑й стр. бригады для контрудара из-за левого фланга совместно со 2‑й бригадой 22‑й пех. дивизии. Командир корпуса имел в виду повторить тот же маневр, какой уже имел место накануне (26 августа). В течение ночи войска 1‑го арм. корпуса несколько улучшили свои окопы[98].

Ночь с 26 на 27 августа прошла спокойно, стороны не тревожили друг друга даже обычными разведывательными поисками.

В 4 ч. 00 м. 27 августа два артиллерийских полка 2‑й пех. дивизии и 2‑й дивизион 52‑го арт. полка 1‑й пех. дивизии под общим начальством ген. Фуке открыли огонь по расположению 24‑й пех. дивизии (Иркутский и Красноярский пех. полки), оборонявшейся юго-западнее Уздау. Артиллерия 1‑й герм. пех. дивизии в это же время вела огневые налеты на правый фланг корпуса (85‑й Выборгский полк), оборонявшийся северо-западнее Уздау. В 5 ч. 00 м. германская пехота должна была перейти в наступление, но в штабе корпуса было получено донесение, что Уздау уже занято. Это известие повело к изменению приказа корпусу. Ген. Мюльману было приказано немедленно бросить в атаку свою 5‑ю ландв. бригаду и взять Борхерсдорф (7 км восточнее Гейнрихсдорфа). 2‑й пех. дивизии приказано ускорить свое продвижение. Донесению ген. Шметтау о том, что он собирается с шестью батальонами, одним эскадроном и тремя батареями 20‑го корпуса атаковать Уздау с севера и для этого займет в 5 ч. 45 м. исходное положение, не было придано значения. Ген. Франсуа с целью ознакомиться на месте с обстановкой, поехал в штаб 2‑й пех. дивизии на ст. Гралау, а затем на Уздау. Проехав Мейшлиц, ген. Франсуа попал под ружейный и пулеметный огонь и установил, что известие о взятии Уздау было ложным. Командир корпуса и командир 2‑й дивизии бросили машины и пешком вернулись в Гралау.

Наступавшие с северо-запада части 1‑й пех. дивизии встретили упорное сопротивление русских, занимавших высоты северо-западнее Уздау. Бой протекал с переменным успехом, пока отряд Шметтау, наступавший через Берглинг на Кремерсдорф, не обошел с фланга и тыла героически оборонявшийся здесь 85‑й Выборгский пех. полк. На долю этого полка выпала задача выдержать атаку бригады Шметтау и почти всей 1‑й герм. пех. дивизии, поддержанных 16 тяжелыми, 18 легкими гаубицами и 78 полевыми пушками, а всего 112 орудиями (20 батареями), сосредоточившими свой огонь на фронте, примерно 2 км.

После шестичасового боя против бригады Шметтау, 41‑го полка, 3‑го батальона 43‑го полка и 3‑го грен. полка русский 85‑й пех. полк скрытно отошел от Уздау.

По поводу того, в каких условиях этот доблестный полк вел бой, немцы пишут следующее:

«Когда к полудню восточно-прусская пехота ворвалась сразу с трех сторон в горящее село, ей сдалось около 200 чел. русского 85‑го пех. полка, части которого до конца удерживали этот участок фронта противника…