А какие там картиночки – ни за что берег не узнаешь по таким картиночкам! Пока хотя бы пару раз глазами с моря не увидишь.

А прочтёшь такое: «В 2 кабельтовых к SW от мыса Могильный рейда Кильдин Восточный находится затонувшее судно, надстройки которого обнажаются при малой воде,» – и сразу вспомнишь рассказ Виктора Викторыча Конецкого о его спасательной экспедиции именно в этом месте.

«На восточном берегу губы Ивановская можно наблюдать полуразвалившиеся бревенчатые строения» – я увидел их однажды, и швартовные рымы, вделанные прямо в тело скалы с гарантированной глубиной под ними 28 м тоже увидел…

«В период нереста семужьих стоянка на якорь в губе Дроздовка запрещена,» – а мы стояли как-то там на якоре, именно в период нереста, и вода кипела у борта, а мы таскали эту сёмгу камбузными лагунами, забрасывая их на три-четыре метра на проводниках… Засолили неумело – загубил и рыбу, и икру Коля Абрамчук, бездарь, баталер продовольственный…

«Нечистый грунт губы Большая Волоковая плохо держит якоря, поэтому при постановке на якорь требуется соблюдать особую осторожность,» – ага, только прочитал ты это, отличник, когда мы там якорь потеряли, ураганом нас тащило в ту злополучную ночь…

Огни и знаки – дуализм этих объектов многим, жаждущим зачёта, испортил нервы. Они ведь и на картах – в виде звёздочек с окружностыми разных цветов, дугами секторов видения и многозначительными аббревиатурами типа КрЗлГрПр14с22М или треугольничков триангуляционных пунктов, – и в книжке: с описанием, рисунком или фотографией.

Так без книжки-то и характеристику не дашь, хоть ты семи пядей во лбу. В книге, кроме этого есть и другие полезные про них сведения – высота установки знака/маяка от уреза воды, габаритная высота. Если дальномером умеешь пользоваться, никакая РЛС не нужна – навел дальномер на белую башню Кильдина Северного, перечёркнутую несколькими широкими красными полосами, поставил отражённое изображение на голову прямому, снял отсчёт минут – профит из таблички в МТ-75!

Увидел я Огнях и знаках фото Святоносского маяка – не поверил! Не может такого быть – крепостная башня восьмигранной пирамидой, накрытая конусной крышей! Потом много раз его вживую разглядывал, и с моря, и высаживался под ним – вся мощь Русского Севера в этой башне.

А как красивы огни Мурманского берега ночью! Спускаешься на юг по третьему ФВК – вон они! Далеко справа 30 моргает Вайдагубский своим зелёным проблеском, почти по носу Цыпнаволок, приближается, уже не искорка в ночи, а хорошо видимые красные и белые вспышки мощного светового прибора на бетонной башне справа на траверзе. Его меняет знакомый светофор Сетьнаволока – красные и зелёные проблески словно регулируют движение в точке «Живете», открывают нам дорогу в базу…

В бездонной черноте с левого борта в это время долго ничего не видно, и только доклад сигнальщика: «Тащ… Кильдин Северный открылся», добавляет твоим ногам работы – теперь надо носиться к пеленгатору и на левый сигнальный…

…Вот Летинский заморгал своим белым призрачным светом, и Кольский ведущий створ открылся прямо по курсу: «Товарищ командир, да входа в узкость тридцать минут!»

Зимой глаз примерзает к пеленгатору, пока разглядишь всю эту новогоднюю ёлку, разбросанную по горизонту, да загонишь пузырёк уровня на ноль, прежде чем пеленг снять… Так и ходишь до тепла с красными кругами вокруг глаз.

И это только часть того, что называется Театр. Театр Главной базы. Есть ещё секретные описания губ и заливов с базами флота, есть манипулируемые и заморбличенные огни и знаки, предназначенные для работы во время войны – когда погаснут яркие огни маяков, а работу радионавигационных систем и ГЛОНАССа забьют средствами РЭБ.

И знать это, и уметь использовать – Профессия.

А вы говорите – вешалка, пыльный запах кулис…

…

Еду с работы домой в темноте, смотрю на огни придорожных деревень вдали, вижу где-то далеко мигающий светофор, огни заправок и вспоминаю театр Главной базы – от реки Ворьема до мыса Святой Нос…

Штурманский инструментарий

Штурманский инструментарий прост, но, по сравнению с инструментарием других корабельных специальностей, достаточно экзотичен. И вызывает желание полапать, приложить, пощёлкать, наколоть…

Ну, что у других… БЧ-7, БЧ-4 – паяльники, отвёртки, БЧ-5 – машиностроительный завод, да… БЧ-2, 3 – всякие приспособы для вывинчивания-завинчивания взрывателей и взведения-разведения щеколды. Скучно и цинично, даже шаровую опору на жигулях не взять этими приспособами. Динамометры. БОКА-ДУ.

А вот в штурманской… На буковых планширях, обрамляющих чуть желтоватое оргстекло стола автопрокладчика, кнопочками закреплена карта, на карте в живописном беспорядке лежат параллельная линейка, транспортир, резиночка «Кохинур».

На кронштейне нависающей над планшетом лампы, снабжённой светофильтром, развешаны колющие предметы. Измеритель штурманский – с колечком наверху, самый любимый – со стёршимся никелированным покрытием в средней части ножек, циркуль – тоже повидавший виды с 1953 года, с аккуратной мелкой насечкой на колёсиках, цанговым зажимом, не ломавшим грифель. Моя гордость – циркуль, к ножками которого были аргоном приварены удлинители, позволявшие отмахивать дистанции, померянные МР-310 – от Цыпнаволока, Териберки и Харлова одномоментно, – безо всяких ниточек и параллельных линеек. Никогда его в штурмаской не оставлял – носил с собой в футляре логарифмической линейки.

А логарифмическая линейка – о, это отдельная статья! Ещё в училище полезность этого великого изобретения помог мне осознать мой двоюродный дед, подбрасывая мне всякие задачки на «два движения движка»: «И не надо ничего записывать! Линейка всё запомнила!» Линейка у меня была немецкая, из прочного пластика с необыкновенно красивыми цифрами и шкалами, плоская и двусторонняя, безо всяких прорезей, которые были на обратной стороне отечественных образцов. Дед Павел дал мне на неё червонец – жуткие деньги по тогдашним временам! Так и ездила со мной по всем кораблям и штабам…

Из прокладочного инструмента, о котором, собственно, и идёт речь, не любил я протрактор, пользовался им от силы раза четыре, но это, скорее, от специфики штурманской работы на противолодочном корабле. Был бы на тральщике – махал бы им безостановочно.

Транспортиры у меня тоже были всякие – сперва металлические, которые отдельные выдающиеся вахтенные офицеры норовили надеть на кулак на манер кастета, а потом из толстого прочного оргстекла, с чёткой и ясной прорисовкой цифр и рисок. Не успеешь оглянуться, а на нём уже командир отделения рулевых прокорябал глубоко и недвусмысленно – «ЛЕНКОМ»… Параллельные линейки – сперва из грушевого дерева, с бронзовыми перекладинками, с кожаными наклейками на внутренней стороне – чтоб не скользили во время качки, а позже они тотально заменились на прозрачные пластиковые. Тоже красивые, но звук щелчка не тот, не ламповый, да…

В-общем, всё это было необыкновенно красиво, да и сама фигура штурмана, застывшего в полумраке штурманской, задумчивого,