«Ага, как же. Твоё лечение вообще никогда не работало, — я натужился, издал небольшой звук. — Ну чего, кто ты там у нас всё-таки?»

Волков вытер платком лоб, и я заметил, как дёрнулся его галстук. Ну точно, нервничает! А я тут, как ни в чём не бывало, сижу и пускаю пузыри. Маскировка, чтоб её!

С каждым разом, когда Волков пытался вернуть черноту, я чувствовал себя всё более измотанным. Энергии у ребёнка, как известно, не так уж и много. Но я понимал, что не могу сдаться. На кону стояла жизнь этой женщины, да и, возможно, не только её. Кто знает, сколько ещё людей этот врач обманывал и калечил?

Время тянулось мучительно медленно. Врач продолжал говорить какие-то ничего не значащие слова, Боря внимательно слушал, а я, собрав остатки сил, готовился к следующей атаке. Я чувствовал, что Волков тоже на пределе. Его лицо стало землистым, руки дрожали. Он понимал, что терпит поражение, но не хотел сдаваться.

В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот сорвётся. Но вместо этого он вдруг замолчал, тяжело дыша. Затем медленно поднял глаза на Борю и произнёс:

— Знаете, я тут подумал… Может быть, стоит сделать перерыв в лечении? Понаблюдать за динамикой. Вдруг организм сам справится.

Боря удивлённо посмотрел на врача. Такое предложение показалось ему странным, особенно после того, как Волков так настойчиво предлагал усилить дозировку.

Но я знал, что на самом деле произошло. Волков просто понял, что проиграл. Он больше не мог навредить этой женщине, пока я рядом. И решил отступить, чтобы перегруппироваться и придумать новый план. Но я был уверен, что не дам ему ни единого шанса.

Только вот, я ошибался. Этот полный проныра оказался тем ещё гадом.

— У вашего племянника, — он, улыбаясь, заговорил с Борисом, — что-то с лицом. Он не болен ли случайно?

Боря нахмурился. Волков сделал шаг в мою сторону, а его глаза загорелись красным. Как у того странного мужика в подворотне. Как у одноклассника Бори.

Глава 24

Волков навис надо мной, а его взгляд, преисполненный злобой и какой-то дикой жаждой, прожигал насквозь. Я попытался отстраниться, отползти назад, но тело слушалось плохо. Слишком много энергии ушло на борьбу с его мерзкими потугами.

И тут я понял, что он не просто врач. И даже не просто маг. Он что-то гораздо хуже. Что-то тёмное и опасное.

Боря, кажется, тоже заметил перемену в поведении Волкова. Его лицо исказилось от непонимания и тревоги. Он попытался что-то сказать, но врач его перебил, не сводя с меня глаз.

— Да-да, с ребёнком что-то не так, — прошипел Волков, его голос стал хриплым и зловещим. — Он забирает… Он мешает…

Боря шагнул вперед, пытаясь загородить меня собой. Но Волков был быстрее. Он попытался оттолкнуть его в сторону одной рукой, а второй потянулся ко мне, скрючивая пальцы:

— Я знал, что дело в тебе, маленький мальчик… это ты мне мешаешь пожирать энергию этих вонючих людей.

Боря даже не пошатнулся, а лишь вопросительно посмотрел на Волкова, будто спрашивая: «Это всё?»

Врач, казалось, и сам не ожидал такой слабой реакции. Он нахмурился и попытался повторить толчок, но на этот раз Боря был готов и просто подставил плечо, пробурчав:

— Чё-т ты меня напрягаешь.

Затем прозвучал хлопок. Лещ, которым Боря наградил врача, был такой громкий, что, казалось, звук эхом отразился от стен этой комнатки, разбудив даже мумию фараона, завалявшуюся где-то в подсобке.

Волков отлетел к стене, оставив на кафеле то ли отпечаток ладони, то ли невнятную кляксу. Он сполз по стене, ошарашенно хлопая глазами и трогая побагровевшую щеку.

Боря, почесывая затылок, задумчиво произнес:

— Ну, я ж говорил, напрягаешь, — затем повернулся ко мне и с видом эксперта по экзорцизму добавил: — Похоже, доктора переклинило. Может, переработал?

«Ты защитил меня? — я ошарашенно смотрел на своего тирана, мучителя, любителя накачать меня молочной смесью до коликов. — Серьезно? Ты понял, что он мне угрожает?»

В этот момент Волков издал какой-то нечленораздельный вопль и попытался подняться. Боря, вздохнув, снова повернулся к нему:

— Ну, ты чё, опять нарываешься? Сейчас еще раз прилетит, обидишься потом!

И, не дожидаясь ответа, выдал Волкову второй лещ. На этот раз, судя по звуку, с применением особых техник рукопашного боя.

Григорий Николаевич, казалось, окончательно потерял связь с реальностью. Он задергался, словно марионетка, у которой оборвались нитки, и попытался проползти к ногам моего тирана. Боря, наблюдая за этим цирком, лишь развел руками:

— Ну, вот что с ним делать? Может, скорую вызвать? Хотя, после таких лещей, его скорее в морг увезут, чем в больницу.

Я, все еще пребывая в состоянии легкого шока, смог выдавить из себя лишь одно:

— Агуеть…

Боря хмыкнул, почесал переносицу и, прищурившись, посмотрел на Григория Николаевича, извивающегося на полу.

— Агуеть — это точно, — согласился он. — Я, конечно, подозревал, что у доктора с головой не все в порядке, но чтобы настолько… Ладно, хрен с ним, с доктором. Ты как вообще? Цел? В подгузнике сухо?

Я, все еще переваривая произошедшее, машинально кивнул. Боря, убедившись, что я в порядке, снова переключил внимание на поверженного врага. Он подошел к Волкову и ткнул его носком ботинка.

— Эй, доктор, ты это… очнись! А то я сейчас тебе еще один лещ пропишу, профилактический.

Волков что-то прохрипел в ответ, но разобрать было невозможно. Боря вздохнул и поднял его на руки, словно мешок картошки. Усадил за стол и покосился на свою маму.

А вот та, к слову, оживилась. Словно после воспитательных ударов магия, а это была магия, я был уверен на все сто процентов, ослабла.

Чернота над её головой практически растворилась. И… это было драматично. Она заговорила.

— Борь, ты чего творишь? — прошамкала она, пытаясь сфокусировать взгляд на сыне и странном докторе, сидящем за столом с красным отпечатком ладони на щеке. — Почему…

Боря, опешивший от неожиданного пробуждения матери, чуть не выронил Волкова. Он быстро усадил его обратно на стул и обернулся к матери, пытаясь подобрать слова.

— Мам, ты… как? — спросил он, округлив глаза. — Ты в порядке? Тут, это… доктор немного переволновался. Ну, знаешь, работа нервная.

Мать, все еще явно не понимая, что происходит, оглядела комнату, задержав взгляд на мне, ползающем по