Его взгляд стал предельно внимательным. Глава рати в самом деле хотел услышать ответ.

И вопрос-то неплохой. Обычно ведь исключают из зоны глушения определённые волны, притом своё оборудование, как правило, в этой зоне работает исправно.

Но Коптер накрыл нас совершенно глухим куполом.

Я усмехнулся и показал Бурлаку большой палец.

— Молодец. Но ответ проще, чем ты думаешь — даже Коптер может признавать авторитеты. Так как наш сегодняшний противник — ОКЖ, Коптер выбрал наиболее эффективный вариант работы. Ну всё, за дело.

Я хлопнул по плечу Бурлака и пошёл навстречу Кабану, который только что закончил свой телефонный разговор.

— Порядок, — произнёс он, протянув мне телефон.

— Спасибо.

Здоровяк покачал головой, вновь покосился на своего раненого друга и произнёс:

— Нет, это тебе спасибо. Я думал, что смогу помочь Лёше, но сделал это ты. Ещё и позаботился об Олесе и Никите. Да и… — Он поморщился, а затем махнул рукой и проговорил: — Если бы тебя здесь не было, мы бы не пережили битву с этими тварями.

— Если бы меня здесь не было, Хлеб вообще не нашёл бы эту базу, — усмехнулся я, а затем посерьёзнел и спросил: — Что вы собирались делать после того, как свалили бы со службы в ОКЖ и встретились со своими семьями?

Кабан подобрался, глянул на своих боевых товарищей и снова повернулся ко мне.

— Мы планировали податься либо к великому князю Варшавскому, либо к князю Архангельскому.

— Варшавскому? — нахмурился я. — Почему к нему?

— Ну… — поморщился Кабан. — Откровенно говоря, я лучше бы выбрал великого князя Новгородского. Но Император — его родич. А уходя со службы в ОКЖ, я будто бы…

Он замолчал и поджал губы.

— Будто предаёшь Императора? — хмыкнул я. — Но ты ведь сам сказал, что это не так. И ты прав — полагаю, чёрные делишки ОКЖ, как и многих других организаций, не связаны с Императором. Да, они происходят из-за слабости центральной власти, но об этом мы поговорим позже. Мне важно другое: почему Варшава?

— Да нет особых причин, — пожал плечами Кабан, чувствуя моё нарастающее давление. — Разве что… ну… Они, мне кажется, могли бы взять тех, кто ушёл со службы Империи.

— Могли бы, — согласился я. — Но я не удивлюсь, если узнаю, что часть тех миссий, за которые тебе стыдно, вы с ребятами выполняли во благо великого князя Варшавского и его прихвостней.

— Что? — округлил глаза Кабан и отступил на шаг. — Вот как…

Он будто бы осунулся прямо на глазах.

— Стало быть, кроме князя Архангельского, вариантов нет, — обречённо пробормотал Кабан спустя несколько секунд. — К другим князьям добираться несподручно — шанс напороться на ОКЖ гораздо выше.

— А ты уверен, что князь Архангельский примет вас с распростёртыми объятьями? — спросил я.

— Нет, — мотнул он головой. — Но попытаться стоит.

— Стоит… — задумчиво произнёс я, а затем усмехнулся и, глядя в его серые глаза, легко произнёс: — Хотя знаешь, у меня есть для тебя куда более заманчивое предложение.

Глава 21

Олеся Ивановна Бородина, сильный дважды одарённый Адепт стихии огня, прижимая к груди плачущего, завёрнутого в плед сына, выскочила на крыльцо своего дома. На спине женщины был рюкзак, а левой рукой она сжимала рукоять чемодана. Часть вещей чета Бородиных всегда держала сложенными в рюкзак… на всякий случай. Другую же часть Олеся Ивановна под вопли своего ребёнка успела собрать после странного звонка с номера мужа.

Звонил лучший друг её супруга — Геннадий Сергеевич Секачёв, более известный в узких кругах как «Кабан». И говорил Гена очень странные и пугающие вещи.

Олеся Ивановна раздражённо огляделась по сторонам. Бородины жили в закрытом квартале жандармов в так называемом «рядном доме» — двухэтажном здании на несколько квартир, где у каждой квартиры было по два собственных выхода — на проезжую часть и во внутренний дворик.

— У-а-а!!! У-а-а!!! — не переставая, голосил малыш.

— Тише, маленький, тише, — прошептала женщина, отпустив рукоять чемодана и погладив ребёнка по голове.

Но Никита Бородин не успокаивался.

— А вдруг машину не пустят? — прошептала женщина, невольно концентрируя ману.

Геннадий сказал, что ей срочно нужно уехать из дома. Что её отвезут туда же, куда и Лёшу. Он говорил, что Лёша ранен, но его жизни ничего не грозит. Кроме этого, он сообщил, что и жизни Мирона Антохина ничего не грозит, а ещё сказал, что у Лёши появился молодой благодетель.

«Какой, ко всем чертям, благодетель⁈ — пыталась понять взволнованная жена и мать. — Лёша смог найти Мирона, и Гена ему помог? Ничего не понимаю… молодой благодетель… Стоп! Неужели это…»

Мысли женщины прервал размеренный гул мотора и свет фар приближающейся машины. Приготовившись биться за свою жизнь и жизнь своего ребёнка, Олеся Ивановна принялась вглядываться в номерной знак.

Те же цифры, которые продиктовал Гена, а на крыше шашечки такси…

Машина остановилась рядом с крыльцом, пассажирская дверь тут же открылась, и из неё выскочила высокая короткостриженая девушка с широкими плечами. Облачена она была в артефактный доспех.

— Олеся Ивановна? — быстро уточнила она, подбежав к Бородиной.

— Да.

— Прошу вас, садитесь скорее. — Девушка взяла у неё чемодан и открыла перед Бородиной заднюю пассажирскую дверь.

Спустя тридцать секунд такси тронулось с места.

— Нормально всё прошло? — обернувшись с переднего сиденья, быстро спросила могучая девушка.

— Уа-а-а!!! Уа-а-а!!! — не прекращал рыдать сын семьи Бородиных. Прижав его покрепче к груди, Олеся кивнула и ответила:

— Да. Куда мы едем?

— В поместье графского рода Резановых. Вашего мужа привезут туда же.

— Резановых? — опешила Олеся. — А они-то здесь причём?

— Уа-а-а-а!!! — Малыш зарыдал ещё сильнее. Беспокойная мать бросила на него взгляд и принялась разматывать одеяло.

— Я попробую его покормить, — проговорила она.

— Конечно, — кивнула девушка с пассажирского сиденья. — Мы не будем смотреть. Понял, Таксист?

— Чего я там не видел, — хмыкнул в ответ водитель. — Вот раньше, когда я в самом деле работал таксистом, как-то раз у меня на заднем