Фырк фыркнул у меня в голове.

— Информаторы, диверсанты, заговорщики! Прямо шпионский роман! Не хватает только роковой красотки с пистолетом!

— У нас есть Вероника с дефибриллятором, — мысленно парировал я.

Серебряный встал, явно собираясь уходить.

— Что ж, я считаю, первый этап наших переговоров успешно завершен. Я заручился вашей поддержкой, мы договорились о принципах сотрудничества, определили наши роли. Этого вполне достаточно для начала.

Он направился к двери, но у самого выхода остановился и обернулся.

— Ах да, чуть не забыл. Яна Смирнова. Обещанная мною плата за ваше сотрудничество. Я осмотрю ее завтра, сразу после того, как меня официально оформят в лабораторию. Не могу гарантировать стопроцентное излечение — ментальная кома, вызванная магическим ударом, штука сложная и непредсказуемая, очень многое зависит от причин и глубины повреждения. Но я обещаю сделать все, что в моих силах.

— Спасибо, — на этот раз я поблагодарил его совершенно искренне. — Для ее родителей это будет лучшая новость за последнюю неделю.

— Не стоит благодарить раньше времени. Дождитесь результатов. Иногда ментальная кома — это защитная реакция психики на невыносимую травму, и пробуждение может быть… весьма болезненным. Но я постараюсь минимизировать возможные риски.

Он вышел, аккуратно и тихо прикрыв за собой дверь.

Кобрук откинулась в своем массивном кресле и устало выдохнула.

— Как думаете, Илья, мы правильно поступили, согласившись на эту авантюру?

— А у нас был выбор? — я пожал плечами. — Эпидемия набирает обороты с каждым днем. Смертность растет. Если есть хоть один, самый минимальный шанс, что он говорит правду и действительно может нам помочь — мы просто обязаны были рискнуть. Примум нон ноцере — «прежде всего не навреди», но иногда бездействие вредит гораздо больше, чем самое рискованное действие.

— Философски, — она слабо, устало улыбнулась. — Ладно, мне пора заниматься его оформлением. Бумаг будет целая гора — временный трудовой договор, допуск в лабораторию повышенной опасности, личная страховка, инструктаж по технике безопасности… Наша бюрократия не дремлет даже во время апокалипсиса.

Я направился к выходу.

— Илья, будь с ним очень осторожен. — произнесла она, когда я уже стоял в дверях, — Серебряный чертовски опасен, даже если сейчас он на нашей стороне. Менталисты… они видят обычных людей просто как инструменты для достижения своих целей. Пожалуйста, не забывай об этом.

— Не забуду, — заверил я и вышел из кабинета.

Через две минуты я шел по коридору терапевтического отделения. Время близилось к обеду. Мой путь лежал обратно в свою ординаторскую. Обдумывая все, что произошло за последний час я был предельно сосредоточен.

Коридор был до отказа забит больными — они сидели на скамейках вдоль стен, стояли в длинных очередях к кабинетам. Надсадный, сухой кашель звучал со всех сторон, сливаясь в один адский, нескончаемый хор.

Фырк скакал по моему плечу, явно взволнованный до предела.

— Мне все это категорически не нравится! Вообще не нравится! Ни единой капельки!

— Что именно тебе не нравится? — мысленно спросил я, коротко кивая проходящей мимо знакомой медсестре.

— Да потому что этот твой Серебряный слишком умный! Слишком хитрый! Слишком, черт возьми, опасный! Он же менталист, он может влезть к тебе в голову и перекроить твои мозги, как конструктор! Сделает из тебя послушную, верную марионетку — и ты этого даже не заметишь!

— Не все так просто, Фырк. Ментальное воздействие имеет свои пределы и ограничения. Нельзя полностью переписать личность взрослого человека — его психика будет сопротивляться. И я бы точно почувствовал грубое, насильственное вторжение — у меня есть базовая ментальная защита от моего же Сонара.

— Ты бы почувствовал ГРУБОЕ вторжение! — Фырк подпрыгнул для пущего акцента. — А если он будет действовать тонко? Маленькие, незаметные подталкивания, легкие, почти неощутимые внушения? «Этот человек тебе определенно нравится», «Эта идея кажется тебе очень хорошей», «Не обращай внимания на эту маленькую, незначительную деталь»… И через неделю ты будешь делать все, что ему нужно, будучи абсолютно уверенным, что это твое собственное, обдуманное решение!

В этом был определенный смысл. Тонкое, искусное ментальное воздействие действительно очень сложно заметить. Но у меня было одно неоспоримое преимущество — знания из прошлой жизни о психологии манипуляций.

Я знал все эти маркеры, все эти красные флаги.

— Возможно, ты и прав. Но нам нужно пробовать. У нас сейчас нет лучших вариантов. Эпидемия — это реальная, физическая угроза прямо сейчас. А Серебряный — это пока что только потенциальная.

Фырк фыркнул так громко, что я, кажется, услышал это даже ментально.

— Не слушаешь ты меня, упрямец! А я, между прочим, дело говорю! Моя интуиция древней духовной сущности прямо кричит благим матом — ОПАСНОСТЬ! Красные флаги! Сирены воют! Тревога!

— Ты просто слишком осторожный. Местами даже параноидальный.

— Я прожил в стенах этой больницы сто с лишним лет! — Фырк встал на задние лапки, энергично размахивая передними. — Я тут всякое видел! Лекарей-убийц, некромантов под прикрытием, одержимых демонами санитаров! И знаешь что? Каждый раз, КАЖДЫЙ, когда в больнице появлялся такой вот типаж — умный, харизматичный, могущественный и чертовски обаятельный — это всегда, всегда заканчивалось большой катастрофой!

Я остановился посреди коридора.

— Фырк, — сказал я, прерывая его паническую тираду. Его исторические экскурсы были, безусловно, интересны, но сейчас у меня была более насущная, практическая проблема. И его упоминание о долгой жизни в больнице напомнило мне кое о чем важном. — Твой старый хозяин…… его лаборатория в которой мы были. Та, в старом корпусе.

Фырк на мгновение замолчал. Тема его бывшего хозяина всегда была для него немного болезненной.

— Так, и что с ней? — пробормотал он уже гораздо тише. — Мой дом. Ну… бывший дом. Там никто не появлялся кроме нас.

— Там есть какое-нибудь оборудование? — спросил я прямо. — Что-нибудь, чтобы измерить «Искру»? Ее уровень, ранг?

Бурундук недоуменно почесал за ухом задней лапкой.

— Измерить? Понятия не имею, я же фамильяр, а не техник-измеритель! Но штук всяких там полно! Странные аппараты, гудящие ящики, стеклянные колбы со светящейся дрянью… Профессор вечно что-то мастерил. Он называл это «нестандартной магической диагностикой».

Нестандартная магическая диагностика. Это именно то, чем я занимался каждый день, только с другой, материальной стороны. Если в той лаборатории есть хоть один прибор, способный объективно оценить мощность энергетического потока моей «Искры»… это могло бы решить многие мои проблемы