— Меня больше интересуют её мозги.

— А их нет, Милар, — довольно неприятно усмехнулась капрал Ровнева. — Расплавились как у Иригова и, если верить моим коллегам из Дельпаса, у орка Ракрарза из Шангри’Ар.

— Та же печать?

— Лей-умники предполагают, что это скорее сложная алхимия, чем печать малефикаций, но пока все так же не ясно, — Алиса протянула Милару отчет по которому тот быстренько пробежался взглядом и вернул обратно. — Слишком мало объектов для исследования и почти нет никакого материала. Кровь у них тоже чистая, насколько это возможно.

— Лучше бы объектов больше не становилось, — тихонько заметил Дин Эрнсон… жующий штрудель. Его красавица-жена Пламена обожала готовить лишь немногим меньше, чем обожала своего болтливого и непосредственного мужа.

— Это верно, — утробно ухнул Александр Урский.

Милар недовольно зыркнул на парочку и повернулся обратно к Алисе.

— А что с мальчишкой?

— А вот с мальчишкой, капитан, все намного интереснее и печальнее. Пойдемте.

Алиса поднялась и направилась к ячейкам с холодильниками. Арди с Миларом переглянулись и направились следом. Урский с Эрнсоном остались на месте. Они ведь не были дознавателями. У оперативников своя специфика работы.

В этот раз безо всякой помощи капрал Ровнева открыла прижимной замок на стальной дверце и выкатила наружу «поднос» с тем, что осталось от Луши.

Если бы Арди уже не понасмотрелся за время службы на всякое, то точно не смог бы выдержать дольше нескольких секунд

— То, что с ним сделали, Милар… — на краткий миг на лице Алисы проявились хоть какие-то эмоции. Та смесь сожаления и гнева, которые могут испытывать при виде изувеченного ребенка лишь женщины, знающие о том, что такое — носить новую жизнь девять месяцев под собственным сердцем. — Я не знаю, как он не умер в процессе.

— А подробней?

— Видишь этот шов?

— Его, Алиса, сложно не заметить.

— Ну да… — капрал придвинула лампу на колесиках и направила луч света на тело. — К нему подшивали тело… тела. Скорее даже органы.

Милар пару раз перевел взгляд с изуродованного тела Луши обратно на Алису.

— Чьи?

— Аномалий, — коротко, но далеко не кротко ответила капрал. — На момент вивисекции.

— Виви… чего? — переспросил капитан.

— Его заживо вскрыли, — хором пояснили Арди с Алисой.

Юноша почувствовал на себе настолько холодный и острый взгляд Ровневой, что на миг ему почудилось, будто его хирургическим скальпелем порезали.

— Ублюдки, — процедил Милар.

— Без сомнений, — согласилась Алиса и продолжила водить указкой по телу Луши. — Аномалии на момент операции тоже еще были живы. Предупреждая вопрос капрала Эгобара, — все в лаборатории немного удивились такому официальному обращению, а вот Арди — совсем нет… — На процесс химеризации это похоже лишь поверхностно. Лей-умники нашли какие-то общие черты, которое можно изучить в отчете, но помимо них — это что-то новое. Что-то уникальное, с чем ни мы, ни Гильдии Магов и Охотников на Аномалии еще никогда прежде не сталкивались. Такое впечатление, — Алиса отложила указку и поправила замызганные очки. — что его тело пытались стабилизировать для последующей инъекции Лей. Это, разумеется, если верить Лей-умникам. Вечные Ангелы, Милар! В какой момент мы переквалифицировавши из департамента по ловле бомбистов и психопатов вот в этот коктейль из Лей-магии?

— Поверь мне, Алиса, — Милар отодвинулся от тела мертвого ребенка. — Я уже устал задаваться тем же вопросом… Ард говорит, что он был одержим, но в то же время… не одержим.

— Возможно, — кивнула девушка, даже не посмотрев в сторону Ардана. — Может быть в этом и была их цель. В любом случае — нам с коллегами потребуется не меньше трех месяцев, чтобы разобрать какие органы из каких аномалий были использованы, не говоря уже про многочисленную алхимию и прочее.

Милар с Ардом снова переглянулись.

Органы Аномалий — более яркого указателя, направлявшего их чутье в сторону Гильдии Охотников, придумать сложно.

— Тогда вы тут… разбирайтесь, а мы пока еще пару мест посетим, — Милар кивнул Алисе и повернулся к оперативникам. — Пойдемте, парни, навестим Дагдага и вытрясем с него несколько приятных и полезных штуковин.

Они уже почти вышли из лаборатории, как их окликнула Алиса.

— Капрал Эгобар, можно вас на пару слов. Наедине.

Милар посмотрел на Арди и, дождавшись кивка, вышел за дверь вместе с Урским и Эрнсоном.

Как только дверь закрылась, то Арди попытался обернуться к Алисе. Именно попытался. До конца закончить оборот ему не позволил приставленный к горлу уже далеко не метафоричный, а самый настоящий ледяной, бритвенно острый скальпель.

Инстинкты охотника взвыли и Арди едва было не ударил посохом в живот капрала, чтобы следующим движением выбить орудие (даже не оружие) из её рук и, повалив на пол, придавить коленом, но… он этого не сделал. Одного даже взгляда на её лицо и глаза, безо всякого Взгляда Ведьмы, было достаточно, чтобы увидеть то, что он уже видел прежде.

Когда разбил светящийся объект в храме Старых Богов, где скопилась вся та сила, которой так и не успела воспользоваться Лея Моример.

Арди увидел черную тень, жадным паразитом вгрызающуюся в душу, оставляя после себя только тянущую пустоту, ноющую с настырностью поврежденного зуба. Со свистом и далеким эхом, разъедающую сознание и разум.

Алисе было больно. И страшно. Каждый день. Каждый час. И каждую секунду.

— Клянусь тебе, капрал, если ты еще хоть раз, — цедила она сквозь плотно сжатые зубы. — хотя бы раз даже задумаешься о том, чтобы управлять мной своими сраными гляделками, то я потрачу весь остаток жизни, чтобы вырезать у тебя их ко всем демонам. Это понятно?

С рациональной позиции, разумной с точки зрения логики и математики, Алиса была неправа. Арди спас ей жизнь. И не столько из-за высокоморальных ориентиров, сколько из рабочей необходимости. Но факт оставался фактом. И, пожалуй, Арди мог бы вспылить, сказать что-то дерзкое и даже обидное, но он промолчал.

Промолчал даже тогда, когда скальпель слегка надрезал его кожу, запуская по шее тонкую, горячую струйку алой крови.

Юноша не стал ничего говорить и уж тем более создавать каких-либо печатей. Не заглядывая в сознание исхудавшей, пропахшей печалью Алисы, он ощущал её страдания. Те жгучей кислотой капали ему на плечи.

Аилсе было больно. И, как и любой страдающий человек, зверь или Первородный,