* * *

Арди стоял на кладбище. Он смотрел на мальчика, склонившегося над свежей могилкой, где вместо надгробия застыл деревянный треугольник.

Все вокруг утопало в коричневой, вязкой грязи. А небо затянул непроглядный, фабричный смог.

Это не было воспоминанием.

Скорее воображением.

— Я не добежал, — прошептал мальчик, опуская на могилу цветок белой лилии. — Не успел. Кто-то меня поймал, а затем… я почти ничего не помню. Помню только, что было больно. Долго. Очень долго. А когда открыл глаза снова, то увидел вас. У вас очень красивая шляпа, господин волшебник. Я тоже хотел такую.

Арди подошел к нему. Он хотел что-нибудь сказать. Хоть что-нибудь. Но не знал что. Как подобрать слова. Как утешить умирающего ребенка.

— Вы поможете мне? — Луша смотрел на него и… словно видел сразу всё.

Все мысли Арда. Все его переживания. Все его прошлое и настоящие.

Их разумы были связаны прочной нитью, и, как и любая нить, она проходила в обе стороны.

— Поможете, господин волшебник? — повторил он вопрос.

— Узнать, что случилось с Андреем?

Луша покачал головой.

— Нет, господин волшебник… — внезапно отказался мальчик. — Спасти сестру. Помогите мне спасти сестру.

— Она в опасности?

— Те, кто сделал мне больно, захотят найти её. Она им тоже подходит. Пожалуйста, помогите ей. И всем остальным тоже помогите.

— Всем остальным? — все вокруг постепенно размывалось. — Кому всем, Луша? Кому мне помочь?

— Детям. Остальным детям. Помогите им, пожалуйста, тоже. Чтобы нам больше не было больно.

Силуэт мальчика начал отдаляться.

— Вы обещаете, господин волшебник, что поможете? — спросил он снова, но уже откуда-то издали.

— Да, — только и смог ответил Арди. — Клянусь тебе своей шляпой.

Луша улыбнулся. Светло и ярко. Как может улыбаться только ребенок.

— Хорошо, господин волшебник. Раз шляпой, то я вам верю, — внезапно Луша обернулся и посмотрел куда-то вперед. Его лицо изгладилось и с него исчезли отпечатки тревоги и страха. — Какие же они красивые, господин волшебник.

— Кто?

— Ангелы.

* * *

Ардан моргнул. Перед ним на ледяном одре лежало бездыханное, надвигающееся тело мальчика. Его единственный, остекленевший глаз, мертвой пеленой вглядывался в лицо Арду.

— Напарник? — прозвучал немного обеспокоенный голос Милара.

Юноша поднял ладонь к лицу и провел по щеке. На подушечках пальцев остался алый развод. От перенапряжения лопнули сосуды. Это звучало куда проще и вероятней, чем кровавая слеза.

— Все действительно не так, как мы предполагали, Милар, — произнес Арди отдавая посох напарнику и поднимая на руки мертвое тело.

В данный момент ему было плевать, что он испачкается в крови и придется выбрасывать очередной костюм.

Он хотел сам отнести его… куда? Он не знал. Пока что — хотя бы просто до автомобиля.

Милар пошел следом.

— Надо узнать, пропала ли у Красной Госпожи работница по имени Астасья. Или какая-то другая.

— Малец был с ней связан? С некоей Астасьей?

— Да, — подтвердил Арди. — Там все немного запутанно, я тебе по дороге расскажу.

Они постепенно выбирались по полуразрушенной лестнице, ведущей прочь из подвала.

— Малого надо доставить к Ровневой, — внезапно, причем приказным тоном, произнес Милар. — Мы можем узнать что-то еще.

Капитан знал. Он точно знал, что Арди не хотел отдавать тело Луши в руки Ровеневой, которая разрежет его на десятки маленьких частей и каждую разберет под микроскопом.

Не хотел.

Но так было надо.

Такая работа.

— Да, — только и ответил Арди. — Отвезем.

Кажется, Милар выдохнул с облегчением.

— Ну, хоть с демоном разобрались.

Арди, открывая спиной каким-то чудом не развалившуюся от сырости, плесени и гнили дверь, посмотрел на капитана и сухо сказал.

— Это был не демон, Милар. Просто обычный Бездомный.

Глаза Милара расширились от удивления, но Арди этого уже не видел, так как пошел дальше.

— Не демон?

— Нет. С демоном мы, видимо, встретимся позже.

— Вот ведь…

Милар не стал договаривать. Хватит уже ругательств на сегодня. Ему еще этими губами жену с детьми целовать.

Так что он, держа посох напарника, шел следом. И на какой-то момент, на краткий миг, его рука инстинктивно дернулась к кобуре. Ему, из-за игры света и теней, померещилось, будто подвальная тьма колыхнулась следом за Ардом. Словно как мифический плащ попыталась лечь ему на плечи, но затем, испуганно и поспешно, схлынула обратно в подвал. Как если бы что-то не дало ей прикоснуться к юноше.

« И он шел среди полей крови, а с плеч его струились тьма и смерть», — вспомнились, от чего-то, помпезные строки из детской страшилки про Темного Лорда.

— Мы найдем их, Милар, — прозвучал приглушенный, рычащий голос. — Всех найдем. Каждого.

Кого именно капрал собирался искать — он не уточнял. Это и так было понятно. Просто Милару не сильно нравилось чувство, будто он шел позади не человека, а вышедшего на охоту хищника.

« Проклятье. Он же и так не человек,» - напомнил себе Милар и, придерживая посох, достал сигарету. — « Какой же, Вечные Ангелы, все же выдался день блядск…»

Глава 27

Арди проснулся от того, что мягкие, теплые пальцы перебирали его волосы. Тесс наматывала локоны на пальцы, перебирала их подушечками и отпускала.

Они лежали под тонкой тканью, заменявшей им одеяло. Та сливалась со смятыми простынями. Арди плохо помнил прошлый вечер. Кажется, они доехали с Миларом до Черного Дома, куда предварительно вызвали Алису Ровневу. Ученая выглядела… исхудавшей. А еще от неё пахло не только сигаретами, но и недорогим алкоголем и мужчинами. Разными. Она не стала здороваться с Ардом. Он её понимал. И не винил.

Вместе с капитаном они отдали тело и какое-то время Алиса с Миларом обсуждали предстоящие задачи, затем распрощались и Пнев повез Арди обратно на канал Маркова.

Большую часть пути они проделали молча. Только под конец обменялись мнениями и условились на следующий день, с утра, наведаться к Красной Госпоже. Время, как и в прошлый раз, не то, чтобы играло на стороне противника, но каждый час промедления мог стоить жизни Петру Огланову. Который, все еще, несмотря на скверность характера и некую толику беспринципности, выступал в, условно, их команде. Так сказал Милар.

На вопрос «какой именно команде», Пнев отвечать не стал. Вместо ответа лишь сказал, что будет слишком пафосно звучать.