М. Мори. Крытый рынок в Сиди-бель-Аббесе: общий вид, разрез. 1955

Х. Англада и др. Рынок Филиппа II в Барселоне. 1966

КАК В АЛЖИРЕ ВОЗВЕЛИ КУПОЛ РИМСКОГО ПАНТЕОНА

Все началось в 1955 году в алжирском городе Сиди-Бель-Аббес. Там по проекту французского архитектора Марселя Мори был возведен крытый рынок в виде внушительного купола, окруженного двухуровневыми цилиндрическими сводами, под которыми размещались дополнительные торговые павильоны. Купол рынка Сиди-Бель-Аббеса, города с умеренно жарким климатом, должен был хорошо проветриваться и охлаждаться. Для естественного тока воздуха, охлаждающего внутреннюю поверхность купола, архитектор предусмотрел открытый верхний фонарь. Нагретый воздух снизу устремлялся вверх, что обеспечивало постоянный сквозняк, уменьшавший температуру на несколько градусов без использования искусственной энергии (в среднеазиатском народном зодчестве и современной архитектуре сходный прием получил название «шипанг»).

Не менее важной была и символическая сторона постройки Мори. Внутренняя поверхность его купола была стилизована под свод римского Пантеона, что подчеркивалось ее циркульной формой и кессонами, облегчавшими конструкцию. Римский образ возник не случайно. Сиди-Бель-Аббес был небольшим городком, но он играл ключевую роль во французской колониальной системе, так как здесь с 1831 года были расположены штаб-квартира и казармы Иностранного легиона, корпуса французской армии, наделенного мандатом вести боевые действия вне территории Франции. С момента образования Легиона его легионеры сражались во многих странах Африки, на Ближнем Востоке, в Мексике, Юго-Восточной Азии и даже в Крымской войне 1853–1856 гг. Названия — «легион», «легионеры» — несли в себе красноречивые коннотации. Как многие другие колонисты, французские поселенцы, обосновавшиеся в странах Магриба после его колонизации, нуждались в легитимирующих их пребывание на этой земле оправданиях, и одно из таковых нашлось в античном прошлом Алжира и Туниса, отмеченном массивным присутствием римских памятников. Рассматривая себя в качестве наследников «латинского мира», французские поселенцы развили нарратив о более древнем характере своего присутствия в Северной Африке по сравнению с арабским и берберским населением[676]. Таким образом, купол «Нового Пантеона» был сооружением в высшей степени знаковым и важным для колонистов, тем более что за год до окончания строительства в Алжире началась война за освобождение, приведшая в 1962 году к независимости страны и массовому исходу французских граждан из Магриба.

И все-таки каким образом купол, возведенный в Алжире, повлиял на создание рынка «Чорсу»? Почему из множества бетонных куполов, возведенных в мире в 1950–1960-е годы, прототипом замысла Владимира Азимова следует считать именно его?

КАК КУПОЛ СИДИ-БЕЛЬ-АББЕСА ОКАЗАЛСЯ В ТАШКЕНТЕ

За два года до момента, когда группа Косинского взялась за разработку центра Чиланзара, на архитектурном факультете ТашПИ защитил диплом студент Юрий Гарамов. Руководителями его проекта были известные зодчие республики Абдулла Бабаханов и Леонид Караш, а темой — крытый рынок на Чиланзаре. Имея склонность к исследовательской работе, что подтвердится вскоре защищенной кандидатской диссертацией, Гарамов основательно изучил функционирование рынков в странах с жарким климатом, и ему на глаза попался проект Марселя Мори в Сиди-Бель-Аббесе. Удивляться этому не приходится: хотя библиотека архитектурного факультета была крайне ограниченной, у студентов была возможность записаться в Библиотеку Навои, а главное — в Республиканскую научно-техническую библиотеку (РНТБ), в которую поступали периодика и книги из социалистических и капиталистических стран. Доказательствами знакомства Гарамова с куполом рынка Сиди-Бель-Аббеса служат как его поздняя статья о рынках южных стран[677], так и формы, которые дипломник придал своему проекту.

Ю. Гарамов. Крытый рынок в центре Чиланзара, фасад, интерьер (дипломный проект). 1967

В дипломном проекте речь шла о рынке с куполом диаметром 86 метров и высотой 28 метров[678]. Структурно и функционально Гарамов воспроизводил формы проекта Мори — например, им был предусмотрен продуваемый верхний фонарь, создающий благоприятный микроклимат в подкупольном пространстве. Однако в проекте Гарамова содержались и существенные отличия от алжирского прототипа. Дипломник постарался лишить ташкентский купол черт Пантеона и придать ему новые аллюзии. В частности, купол утратил шарообразность и приобрел очертания «исламского» купола, с характерной стреловидностью арочного разреза. Отказавшись от «римских» кессонов с инкрустированными в них круглыми «иллюминаторами», Гарамов осветил внутреннее пространство при помощи горизонтальных фонарей, опоясывающих купол на высоте 10–12 метров. Двухэтажный обод внешних павильонов с цилиндрическими сводами он заменил одноэтажным, а своды сделал овальными, напоминавшими ячеистые оболочки популярного в 1960-е годы Феликса Канделы. Общая композиция при этом стала напоминать торговые купола средневековой Бухары, например крытого базара Токи-Заргарон, чей высокий центральный купол возвышался над системой малых куполов, снимавших часть распора и служивших дополнительными павильонами для торговцев.

На проходившем в Тбилиси Всесоюзном смотре дипломных работ выпускников архитектурных вузов СССР проект Юрия Гарамова был удостоен премии II степени. В 1968 году его диплом напечатали в журнале, информация о его успехе получила широкую известность в архитектурных кругах и прежде всего на архитектурном факультете Ташкентского политехнического, где преподавал Косинский и заканчивал учебу четверокурсник Азимов. В следующем году они начнут работать над центром Чиланзара, где появятся керамические торговые купола.

Макет главного павильона рынка. 1981

Эволюция трех проектов — Мори, Гарамова и Азимова — может служить иллюстрацией понятия «культурный трансфер», популярного в гуманитарных науках с 1990-х годов. Суть этого концепта, противопоставленного абстрактным понятиям «диалога» или «синтеза культур», заключается в том, что заимствованные явления не воспроизводятся буквально, но переносятся в другой контекст через специфические каналы и преображаются в ином культурном окружении новыми агентами, выдвигающими на первый план аспекты, не совпадающие с теми, что вдохновляли первоначальных авторов, или даже противоположные им. В частности, при переносе модели Мори в узбекистанский контекст из нее полностью исчезла ориентация на римскую древность, а дух Пантеона уступил место среднеазиатским «голубым куполам». Изменился и характер комментариев. Например, в обоих случаях — Сиди-Бель-Аббеса и Ташкента — верхний фонарь обеспечивал свободный ток воздуха, и Гарамов в статье о рынках в странах с жарким климатом описал эту технологическую особенность алжирского проекта, не упомянув, впрочем, Пантеон, где фонарь также оставлен открытым. Говоря о таком же технологическом приеме, ташкентцы вспоминали не проект французского архитектора из Орана и, конечно, не Пантеон, а шипанг народных зодчих Узбекистана, который архитекторы-модернисты пытались приспособить в 1960–1970-е годы к новой архитектуре Узбекистана.

Цветовое решение фасада. 1981

ИСТОРИЯ ПРОЕКТИРОВАНИЯ РЫНКА «ЧОРСУ»

Район Чорсу — уникальное градостроительное образование в центре старого Ташкента, находившееся на пересечении четырех главных районов (даха): Кукчи, Бешагача, Сибзара и Шейхантаура. Пространственно он развивался с севера на юг, с сужающимся перешейком в срединной части. Здесь находились главные религиозные центры Ташкента (соборная мечеть, медресе Беклярбека, Ходжи Ахрара Вали и Кукельдаш), площадь Регистан, а в сердцевине размещались базарные ряды,