Гроза наконец добралась до города. Раздался раскат грома, и Манон вздрогнула. Пара капель розового масла упали в зелье и в ту же секунду в котле что–то зашипело. Пламя под котлом вспыхнуло на миг, не по правилам, и из глубины варева вырвался первый клуб пара.

Он был густой, сладкий, с тёплым, тягучим ароматом, от которого захотелось сделать шаг ближе и одновременно выйти под холодный дождь.

Манон напряглась.

— Это… не то. Должен был получиться эликсир бодрости.

Кай поднял бровь.

— А получилcя?

Манон уставилась на бурлящий котёл. Пар ложился на пол, поднимался к потолку, окутывая всё тонкой вуалью соблазна. Воздух стал плотным, тяжёлым.

— По запаху… — Кай подошёл ближе, как будто невольно, — … это зелье страсти.

Манон, покраснев, отбросила волосы со лба.

— Возможно, эмоциональный фон повлиял на формулу или вы, ваши… глаза.

Он шагнул ближе, медленно, но без колебаний.

— Я просто наблюдал, — его голос был низким, с хрипотцой, как будто гроза уже прокатилась по его горлу.

— В таком случае, инспектор, — Манон выпрямилась, тщательно отводя локон за ухо, — позвольте вам напомнить, наблюдение — это процесс пассивный. А вы вели себя, как участник эксперимента.

— Согласен, — сухо сказал Кай. — Но для объективной оценки результата требуется включённость. И… внимательность к деталям.

Он сделал ещё полшага ближе, и теперь его голос звучал ровно у неё над ухом.

— К примеру, мне нужно зафиксировать, каким образом отклонение в эмоциональном фоне мастера может повлиять на формулу.

— Эмоциональный фон, — повторила она. — Внешне не выражен. Уровень стресса в пределах нормы. Наблюдаются единичные соматические реакции. Причины — бюрократическое давление и… близость субъекта контроля.

Она посмотрела на него в упор. Голос был чуть хрипловат, но безупречно вежливый.

— Вы утверждаете, что я оказываю воздействие на состав зелья?

— Я утверждаю, — медленно произнесла Манон, — что вы оказываетесь слишком близко к зоне варки, не соблюдая минимальное безопасное расстояние между телами.

Он кивнул, будто отмечал в уме каждый её ответ.

— Тогда я обязан уточнить, вы признаёте, что испытываете физиологическую реакцию в результате этой близости?

— Я признаю, — голос её стал тише, медленнее, — что зелье ошиблось не в сторону бодрости .

Манон судорожно сглотнула, отступая на полшага. В груди у неё колотилось не сердце, а бешеная птица. Всё в ней хотело его, но разум, цепляясь за последние остатки хладнокровия, отчаянно шептал:

Это просто пар. Просто побочный эффект. Просто зелье. Конечно, зелье.

— Эмоциональная реакция… нормальна в условиях испарения, — пробормотала она вслух, будто читала учебник. — Эффекты кратковременны. Не стоит принимать их за подлинные импульсы.

Она почти убедила себя. Почти и тогда Манон встретилась с его мягким взглядом. Все пошло прахом.

Она выдохнула, будто из неё вырвали воздух.

Какой идиот верит, что это зелье? Это он. Он и есть зелье.

На секунду повисла тишина, густая, как сироп. Из глубины котла поднимались клубы пара с пряным шлейфом желания. В нем было слишком много того, что нельзя.

— В таком случае, — Кай слегка склонил голову, и их лбы почти соприкоснулись, — мне следует продолжить наблюдение. В рамках должностных обязанностей, разумеется.

Они оба замерли, не двигаясь. Молчание между ними было таким плотным, что казалось, если пошевелиться, оно хрустнет. Манон ощущала, как взгляд Кая касается её, скользит по линии ключиц, по лицу, по пальцам, которые всё ещё держали ложку, сжимаемую так, будто это единственная преграда между ними.

Он был близко. Настолько близко, что она чувствовала тепло его тела, ещё не касаясь.

Она быстро опустила глаза, будто обожглась. Манон дергано сделала шаг вбок и мизинцем коснулась его руки, почти случайно, но этого касания хватило, чтобы по коже побежали мурашки, а живот сжался, как будто она выпила свое же зелье.

Саймон, до этого молчавший, кашлянул выразительно и протянуто:

— Ох, давайте, конечно, притворимся, что никто не хочет никого поцеловать… Ммм, как «профессионально»…

Манон зыркнула на кота, не выдержав, и тут же снова встретилась с глазами Кая. Он, кажется, хотел отвести взгляд, но не смог. Мгновение длилось вечно.

Пар, насыщенный ароматами лепестков розы, ванили и капельками амбры, обволакивал её, ласкал щёки, скользил по шее и исчезал, где–то под вырезом платья. Волна жара прошла по телу, от ключиц к животу, словно кто–то внутри щёлкнул включателем желания.

Гром ударил громче и сварливое варево зашипело, будто насмехалось.

— Манон…? — его голос стал тише, мягче, почти неуверенным.

— Кай… — её пальцы всё ещё были сжаты на ложке, но движения остановились.

— Манон, — он шагнул еще ближе.

Она чувствовала, как её пальцы подрагивают, как будто зелье вливалось в кровь напрямую. Всё в ней знало, что сейчас он слишком близко, что не должно быть этой тяги, этого жара, но стоило ему сказать её имя, как разум снова стал ватным, а сопротивление расплавилось, как сахар на огне.

— Кай, — прошептала она.

Он притянул её к себе быстро и резко, будто всё тело среагировало раньше сознания.

Поцелуй был не осторожным и не вежливым. Он был голодным . Его ладони обхватили её талию, вжимая в себя так, будто он наконец нашёл то, что искал среди бесконечных инструкций. Она потянулась вверх, вцепившись в лацканы, а потом, без раздумий, зарылась в волосы на его затылке.

Манон не забыла его прошлый внезапный поцелуй тогда. И вот снова, то же место, тот же человек, но теперь в воздухе было больше…

Их губы снова встретились, горячо и глубоко, с привкусом прошлой ошибки и будущей беды.

Она знала, что нельзя. Знала, что всё это — иллюзия, вызванная паром, но каждое его прикосновение было как вызов: «а если не иллюзия?»

Глава 10

Поцелуй лишал остатков рассудка. Голова Манон закружилась и потеряла опору под ногами. Кай наклонился к её уху, и его дыхание обожгло кожу за мочкой. Манон вздрогнула, и почувствовала, как мышцы живота сжались. Он прижался к ней сильнее. Её пальцы скользнули под край его рубашки, и жар кожи под ними ударил, как раскрывшееся зелье.

Кай чуть отстранился, чтобы посмотреть на неё.

— Ты дрожишь, — прошептал он, и коснулся лбом её