Я занимаюсь с Кириллом развивашками, гуляю, играю, читаю ему книги. Мы ходим в бассейн, в детские развлекательные центры. Дома рисуем пальчиковыми красками, лепим из пластилина. Наши дни максимально насыщены активностями. Но в груди у меня зияет чёрная дыра. Выжженное поле. Каждую секунду мне приходится сдерживать внутренний крик отчаяния, боли и безысходности. Но зато ночью, когда ребенок спит, я могу дать волю слезам. Я снова живу у родителей, потому что вернуться в нашу с Арсением квартиру нет моральных сил. Я боюсь, что переступлю порог и не выдержу, сорвусь. Я даже не поехала туда за вещами. Их привезли родители.

Каждый день мне приходится уделять время мотошколе Сени. С ней большие сложности. У Арса было ООО и был инвестор. Инвестор не имеет доли в бизнесе, у него с Арсом другое соглашение, по которому инвестор дал деньги на развитие мотошколы, а Сеня должен был возвращать с процентами. У меня есть ощущение, что инвестор хочет меня обмануть. А именно, хочет забрать себе всю мотошколу. Буквально через несколько дней после похорон он позвонил мне и стал говорить, что Арс ему не платил и должен крупную сумму. Мне сложно в это поверить. Арсений очень много рассказывал о мотошколе, и если бы там были долги, я бы знала. Наоборот, Арс светился от счастья, что его бизнес процветает. Поэтому когда инвестор стал говорить про большую задолженность, я насторожилась.

По наследству ООО Арсения переходит мне. Я стану собственником компании через полгода после смерти мужа, а до этого должен быть назначен доверительный управляющий, который будет выполнять фактическое управление компанией. Кто станет доверительным управляющим, пока я не вступила в наследство? Им станет Влад.

Я не хотела. Но мой папа и мама Арсения меня уговорили. Как ни странно, Влад достаточно хорошо погружен в бизнес моего умершего мужа. Арс много ему рассказывал, Влад часто бывал в мотошколе, да и у самого Соболева есть свой небольшой айти-бизнес. Но самое главное — Влад знаком с инвестором, который дал Сене деньги на мотошколу. Если отбросить мою личную неприязнь к Соболеву и нежелание с ним контактировать по каким бы то ни было вопросам, умом понимаю: для того, чтобы сохранить дело Арсения, Влад должен стать доверительным управляющим на полгода.

Соболев начинает фактическое управление мотошколой. Каждый вечер после работы он приезжает ко мне и рассказывает, как дела в фирме, что происходит и над чем он сейчас работает. Выслушав его рассказ, я задаю вопросы, если они у меня есть, и Влад уезжает. На этом наше общение заканчивается. Оно у нас сугубо деловое. Соболев наводит порядок в бухгалтерии и отчётностях для налоговой. Арсению не повезло с бухгалтером, последний раз она подала в ФНС отчетности с ошибками, а найти нового бухгалтера муж не успел. Влад нашел очень компетентную женщину, которая исправила все ошибки предыдущего сотрудника. Но что самое для меня главное — Влад поставил на место инвестора, который откровенно хотел обмануть меня. Никаких задолженностей нет, Арс платил инвестору вовремя и погасил почти весь долг.

У меня есть всего месяц для того, чтобы по максимуму въехать в работу мотошколы. Потому что в сентябре начнётся моя учеба в университете, я перешла на третий курс. Во время учебы мне будет сложнее погружаться в функционирование бизнеса. И я еще не решила, что буду делать, когда вступлю в наследство. Я же не могу бросить учебу, чтобы стать новым генеральным директором мотошколы. Но и продавать ее я не хочу. Арсений любил свое дело, я хочу сохранить мотошколу в память о моем муже. Единственным вариантом остается найти хорошего генерального директора. С его поиском, скорее всего, тоже будет помогать Влад. Так что я почти смирилась, что Соболев задержится в моей жизни еще на какое-то время.

Мне нравится, что Влад в общении со мной не выходит за рамки мотошколы. Мы разговариваем пятнадцать-двадцать минут в день и только о бизнесе. Ни о чем больше. Не знаю, обидели ли его мои слова после похорон Арсения о том, что лучше бы умер Влад. Наверное. Любого человека обидели бы такие слова. Я потом раскаялась о сказанном в порыве отчаяния. Но у Влада прощения не попросила. Просто теперь при каждой встрече с ним чувствую себя немножко виноватой. Но Соболев не подаёт виду, что его ранили мои слова. Так что, может, он уже забыл о них, не знаю. Я не поднимаю эту тему, потому что не хочу, чтобы наше общение выходило за рамки делового. Где один раз отойдём от мотошколы, там и второй.

Единственное, что меня немного напрягает, так это то, что Влад всегда приезжает с подарками Кириллу. Не было ни одного дня, чтобы Соболев явился с отчетом о мотошколе и не привёз что-то моему сыну. В итоге Кирилл уже ждет появления дяди Влада, потому что знает: получит от него подарок. Зайдя в квартиру, Влад первым делом общается с моим ребенком. Треплет его по волосам, шутит, вручает очередную машинку/мячик/конструктор/книжку/игрушку. Потом Влад проходит на кухню, где пятнадцать-двадцать мы говорим о бизнесе. После этого Соболев снова общается с Кириллом. Может поиграть с ним в детской. Затем уходит.

Если мои родители возвращаются с работы раньше, чем Влад покинет квартиру, они предлагают ему остаться на ужин и, как правило, Соболев соглашается. К счастью, это бывает не часто. Но когда мы сидим за одним столом, я стараюсь не вступать в разговоры, быстро кормлю Кирилла, ем сама и ухожу с сыном. Я не могу общаться с Владом как ни в чем не бывало. Даже не столько потому, что чувствую себя виноватой за пожелания смерти. Я в целом считаю неправильным все, что между нами было. Корю себя за обман и предательство Арсения. Каждый день думаю о своем муже, вспоминаю его, пересматриваю наши фотографии. Мысленно прошу у Арса прощения. Я хожу к нему на могилу и горько плачу, опустившись лбом на крест.

А еще я очень хочу, чтобы Кирилл знал и помнил своего папу. Я рассказываю ему про Арсения, показываю фотографии, напоминаю о каких-то ярких событиях, которые отложились у сына в памяти. Например, как мы ходили в парк аттракционов за две недели до гибели Арса. Или как Кирилл с Арсением запускали радиоуправляемый вертолёт. Каждый божий день я проговариваю сыну эти моменты и показываю фото и видео тех дней, чтобы время не