Предводитель ассасинов злобно зыркнул на меня напоследок и развернулся к Степан Степанычу.

Что ж, пожалуй, оставлю это сражение взрослым дяденькам. А у меня есть дела и поважнее.

Я нырнул внутрь больших дверей академии и побежал по пустым коридорам. Под ботинками хрустели выбитые стёкла, пахло озоном, как после грозы, и гарью. Снаружи ещё доносились звуки боя, но они становились тише по мере того, как я углублялся в сторону больничного крыла. Свет не горел, а зарево пожаров не добиралось сюда.

По дороге выпил сразу несколько зелий маны, чтобы восстановить силы, и одно зелье регенерации. Колдовские стрелы оставили на моём теле несколько болезненных отметин и ожогов. Ничего, их хозяева сегодняшнюю ночь не переживут.

Я свернул за угол и наткнулся на несколько трупов ассасинов. Во всём чёрном. Видимо, их задачей было проникнуть внутрь и убить тех, кто остался в здании. Вот только кто-то убил их самих. Под ними растеклись лужи крови, а на телах чернели пулевые отверстия. Интересно, кто бы это мог быть?

Ответ не заставил себя долго ждать. Когда вышел в коридор, который оканчивался дверью лазарета, мне в челюсть и одновременно в живот прилетели приклады автоматов, а к горлу приставили короткий нож.

— Только дёрнись, мудила, — прохрипел мужик в крутой чёрной броне и с седой щетиной на лице. Он нажал кнопку на шлеме и сказал: — Гриша, Дубов у нас, ответь. Как слышишь меня, приём? Гриша!..

— Это не тот Гриша, который от меня пулю словил? — ухмыльнулся я.

За что тут же получил по лицу. Ничего, ещё поквитаемся.

Всего врагов было пятеро. По двое с каждой стороны держали меня за руки, один держал нож у шеи. Оружие, естественно, отобрали и отбросили в сторону. Я бы их раскидал, но они использовали заговорённую броню, чтобы удержать меня. Так что я даже пошевелить конечностями не мог.

— Приемлемые потери, — процедил воин. — Подтащите его к двери!

Меня тут же подтолкнули вперёд. Толстую дверь изрешетили пулями, но открыть так и не смогли.

— Эй, кто там есть? Пришёл ваш Дубов, вы же его ждали? Им же угрожали, да? — кричал мужчина. Видимо, предводитель этих странных воинов. — Откройте дверь и отдайте нам Верещагина, а мы отпустим вашего любимчика!

По усмешкам на лицах остальных бойцов понял, что никто никого отпускать не собирается. Силой дверь открыть не смогли, теперь пробовали хитростью, но…

— На хрена вам Верещагин? — удивился я. — Он, что ли, сын Императора?

— Чего? Какой ещё к чёртовой матери сын? Просто шестёрка, которую надо убрать. Сын Императора, надо же…

— Я здесь! — вдруг раздался дрожащий голос.

Под дверью что-то просочилось, вроде жидкости. А затем перед ней вырос баронет. Его глаза испуганно смотрели на меня.

— Я отдаю долг, — прошептал он.

К его голове тут же приставили пистолет. Но за миг до выстрела он испугался и опять растворился, превратившись в жидкость на полу. Интересный дар — управление агрегатным состоянием тела. А в пар может превращаться? Или плазму? Наверное, нет. Потому что вслед за выстрелом, который отрикошетил вглубь коридора, раздался крик командира:

— Зажигательную, быстро! От нас не уйдёшь…

Боец убрал нож от моего горла и выхватил склянку. Бросил ее на пол, и тут же вспыхнуло пламя.

Алексей заорал. Он появился лежащим на полу. Правая половина его горела, пахло горелым мясом. Я дёрнулся, но держали меня всё ещё крепко, так что только зарычал от злости.

С громким стуком открылась дверь лазарета, и оттуда вылетело несколько копий. Они не причинили заметного вреда, но на секунду заставили замешкаться врагов. Из проёма выбежала Агнес с огнетушителем и залила пеной Верещагина. Пламя быстро погасло.

Гоблинше тут же прилетело кулаком. Зелёная голова мотнулась, ударилась о стену, и девушка отключилась, безвольно упав на пол.

— Ах вы твари! — выкрикнула Лакросса, выскакивая следом, но командир тут же заехал ей кулаком в живот, и оркессу согнуло пополам.

— Нет! — вырвалось у меня. Я процедил, глядя ублюдку прямо в его наглые глаза. — Никто. Не смеет. Трогать. Моих девчонок.

Я взорвался маной, пуская её сразу по всему телу. Вены вздулись, и я поднял руки, на которых повисли враги. Ударил их друг о друга, и они с железным лязгом повалились на пол. Быстро вскочили обратно и открыли огонь из автоматов. Я призвал Инсект на всё тело и принялся сжигать ману, двигаясь в нём. Свалил одного хуком справа, второго пнул.

Командир выпустил очередь артефактных пуль мне в живот. Тело пронзила боль, но это лишь разозлило меня. Я наотмашь ударил противника по голове, но его защитил шлем. Он треснул и развалился, но уберёг голову от повреждений.

Целую минуту я двигался в Инсекте, сражаясь сразу с пятью врагами. Да, я стал сильнее, но маны это сжигало просто неимоверное количество. А их оружие, выучка и умение не оставляли мне никаких шансов. Я мог только обороняться, лишь изредка отвечая на удары. Морёную плоть покрывали трещины от пуль и ударов, доставлявшие боль.

Через минуту я отозвал Инсект, потому что сил поддерживать его больше не было. Пытался превращать только те части, на которые приходились атаки врагов, но и тут мана быстро закончилась. Меня начали просто метелить со всех сторон.

— И всё? — услышал я голос командира. — Твой папаша продержался дольше!

Сука.

В груди разгорелся огонь ярости, и я нашёл в себе силы отшвырнуть врагов. Они разлетелись, как пустые жестяные банки. Встретился взглядом с предводителем этих воинов — он ухмылялся. Зря.

Я вытащил из пояса последнее зелье, которое там осталось. Маленький бутылёк, что я подобрал с трупа одного из убитых гномов-гвардейцев. Берёг на чёрный день. Зубами вырвал пробку и вылил в глотку обжигающую жидкость. Она моментально начала впитываться в кровь, и я ощутил, с какой скоростью колотится сердце.

Через миг меня затопила невиданная энергия, а вместе с ней и ярость, которую можно утолить только кровью врагов. Я почувствовал, как вспыхнули огнём мои вены, а затем вновь призвал Инсект. Да, моё тело теперь производило просто огромное количество маны. Ох, и аукнется мне это потом… Но если не убьёт, то сделает сильнее. Наверно. Или инвалидом. Но сейчас… Сейчас это неважно. Главное — спасти друзей и отомстить убийцам отца.

Морёную плоть вновь покрыли трещины, но в этот раз в них тлел огонь. Венозной сеткой они усеяли