— Приболел?

— Он же ульп, здешней едой не питается, все больше рыбу и оленину, как его народу привычно. А тут пришлось обычную пищу есть, так у него живот-то и прихватило. Все, кто обедал, довольны, только он маялся. Так и пришлось гере Леннвальду вечерним дилижансом одному уезжать.

— Вы ничего не путаете?

— Да что вы! Прекрасно помню. Такая оказия — клиент отравился! — горестно покачал головой мистер Кеннет.

— И как же он? Быстро поправился?

— Вполне. Вот уж говорят: заживает, как на собаке. Следующим вечером сел в дилижанс, как ни в чем не бывало.

В голове Ларса, точно вихри, проносились обрывки мыслей. Все в поместье уверяли, что управляющий и его слуга отправились в путь накануне нападения на барона. Но получается, что улпарь задержался…

Стукнула дверь. В зал вбежал Руди, и немногочисленные посетители как один повернулись поглядеть на встрепанного здоровяка-полицейского.

— Гере Ларс! — умный егерь-фогт не крикнул, а заговорил, лишь приблизившись к стойке. — Гере Ларс! Нашли!

Кнуд Йерде растерянно шарил взглядом по склону, пытаясь разглядеть, в какую именно расселину юркнул его «подопечный». Музыкант всегда считал, что за годы, проведенные в здешних краях, основательно изучил Рандберге, но сейчас он пребывал в немалом затруднении. Нет, места знакомые — Волчий распадок, как именовали его крестьяне, но легче от этого не становилось. Заросли по самые края заполонили узкое ущелье, и в зелено-бурой мешанине уже в паре шагов было невозможно рассмотреть что-либо.

В ущелье потемнело: солнце ушло за обрывистый склон. Вечер намекал о себе мягко, но неуклонно. Сумел ли ленсман отыскать барона Дальвейга?

Где-то поблизости сорвался и простучал вниз по склону камень. Кнуд Йерде прислушался, и ему показалось, что ветер доносит отдаленные голоса.

Миг — и все смолкло.

Ларс осадил Воробья. Пыльная площадка, разделенная на клетки изгородями загонов, была почти пуста — конский рынок уже закрылся, покупатели разошлись, владельцы угнали лошадей в стойла. У дальнего края тушил горн и собирал инструменты подмастерье кузнеца, поблизости торговец съестным сворачивал лоток. Какая нелегкая занесла барона в такое место?

Но что и Руди, и экономка правы, Ларс убедился, едва свернув в маленькую рощицу сразу за коновязью. Барон был здесь. Барон изволил веселиться.

— А-а, гере-е Иверсе-ен, — протянул Дальвейг. Он развалился на траве, опираясь на руку, и пялился на ленсмана мутными глазами. — А мы тут…пикнич-чок… устроили-и. Присоединитесь?

Кроме молодого Свейна на уютной лужайке, окруженной молодыми осинками, наблюдалось пятеро. У костра, который чадил посреди поляны, возился приземистый господин в шелковом жилете небесного цвета. Он занимался важным делом: откупоривал бутылки и разливал вино в высокие бокалы, что в беспорядке стояли на скатерти. Ему помогала юная девица прелестной наружности, которую сильно портили густые румяна и крашеные волосы. В девице Ларс признал одну из «ласточек», что обитали в некоем беспокойном доме, более известном, как пансион мадам Жоли. Да, та самая, что недавно разбила бутылку о голову чересчур назойливого поклонника — только-только вышла из-под недельного ареста. Прелестная компания для надменного отпрыска аристократического рода! Две другие девицы — по виду не более тяжелой профессии — вели веселую беседу с высоким типом в форме курсанта артиллерийского училища.

При виде Ларса девицы, как кошки, сощурили обильно подведенные глаза и захихикали. Курсант фыркнул и поцеловал ту, что справа, в губы.

— Нет, благодарю, — Ларс переступил через лежавшую на траве шпагу — вероятно, имущество курсанта. — Нет настроения.

— Зря-я-я! — захохотал Дальвейг. — Такие цыпочки!

— Мне нужно поговорить с вами, барон. Срочно.

— Ну, так говорите! Нечего тянуть кота за… Эй, девочки, за что-о полагается дергать к-котов?

— За что-нибудь твердое, красавчик!

Курсант пьяно загоготал.

— Наедине. — Ларс поморщился. — Вряд ли вашей матушке понравится, что семейные дела Дальвейгов обсуждают при посторонних людях.

— Какое, к дьяволу, нам всем дело до того, что понравится его матушке⁈ — заявил господинчик в жилете. — Наш Свейн давно уже взрослый! Он все решает сам! Правда, барон⁈

— Ещ-ще бы! — Дальвейг приподнялся на локте. — Эй вы, ленсман! Если есть что сказать — говорите, а нет — так… проваливайте. Мы веселимся! Так, дев-вочки?

— Конечно, красавчик!

— Как скажешь, милый!

Ларс еще раз оглядел поляну.

— Что ж, — пожал он плечами, — я обещал попытаться… Видать, нет у меня таланта уговаривать. Придется по-простому.

Он быстро нагнулся и сцапал Дальвейга за галстук.

Девочки ахнули.

Как ни старался Кнуд Йерде, быстро спускаться по склону не получалось — уж больно густо разросся кустарник, да и камни здесь были скользкими от постоянной сырости. К тому же и в направлении музыкант был не уверен: голоса больше не звучали. В Волчьем распадке стояла привычная тишина раннего вечера.

Минут через десять Кнуд Йерде выбрался-таки на довольно ровную площадку. Впереди ущелье расширялось, кустарник редел, сменяясь высокой порослью папоротника и замшелыми валунами. Ни следа человека.

Кажется, он только зря потерял время. Теперь придется возвращаться назад. Но только не через эти скалы — надо искать другой путь.

Кнуд Йерде побрел через папоротник. Сочные зеленые побеги похрустывали под башмаками. Стало свежее — вечер надвигался.

Разбросанный поперек ущелья хворост словно сам бросился под ноги, и музыкант едва успел опомниться и неловко податься назад. Как же можно забыть о таком месте!

Старые волчьи ямы. Вырытые давным-давно, так что даже ветви, которыми накрывали ловушки, иссохли и кое-где превратились в труху. Вот же напасть — здесь тоже не пройти: кто знает, где именно скрывается тропка, а где — ямина с кольями на дне?

Где-то совсем близко раздалось шуршание: так осыпаются мелкие камешки или струится по склону песок.

Послышался слабый стон.

Кнуд Йерде медленно вытянул вперед руку с тростью и потыкал в груду хвороста. Вроде бы твердо. Чуть вправо, теперь влево, еще левее…

Трость ушла в пустоту.

Музыкант разворошил ветви и, неловко опустившись на колени, склонился над темной ямой.

— Что вы себе позволяете⁈

— Ты спятил, что ли?

— П-пусти, т-тварь…

Ларс крепче сжал кулак и рывком поставил барона на ноги. Колени у того немедленно подогнулись — Дальвейг был слишком пьян и тяжел, чтобы стоять твердо. Он вцепился Ларсу в руку, пытаясь разжать пальцы.

— Да я тебя… — курсант вскочил, оттолкнув девиц. Те заверещали. Красотка у костра