Сделать ремонт в доме? — сдвинула она брови, не понимая цели этого мероприятия.

— Не то чтобы я критиковала интерьер, — объяснила я, — но тут мрачновато. Я отсутствовала несколько лет, но тут ничего не изменилось. Ни одной детали. И Давид не против, правда? — в ожидании поддержки посмотрела я на него.

Конечно, все понимали истинную причину ремонта — стереть следы пребывания другой женщины в этом доме. Но не сговариваясь играли спектакль до конца. Иначе разговор стал бы слишком грубым и грязным. Подружиться с любовницей мужа, видимо, входит в систему ценностей свекрови и не нарушает правил приличия, а вот обсуждать ее с законной женой — это уже за гранью морали.

— Ну… — протянула свекровь, втянув в себя узкие губы и потом выдвинув их трубочкой. — Мы можем что-то сделать и поменять, — повела она взглядом в сторону Давида в поисках одобрения.

Тот невозмутимо опустил голову, соглашаясь.

— Вы можете делать что угодно, к тому же ты немного отвлечешься. Ты безвылазно сидишь дома.

— Это не помешает, да, — тяжело вздохнула она, глаза подернулись слезами. Она и правда скорбела по мужу и, видимо, стала затворницей.

— Не хотите выпить чаю? — предложила я, чтобы разрядить ставшую гнетущей обстановку.

Свекровь оживилась, взгляд прояснился, и на губах даже появилась несмелая улыбка.

— От чая не откажусь.

— Вы идите, я отойду по делам, — коротко сообщил Абрамов, направляясь в сторону кабинета.

Я не отдавала себе отчета, что уставилась ему в спину. Смотрела, как он размашисто шагает, даже в домашней обстановке выглядя хищным и транслируя угрозу.

— Что ты задумала на самом деле, Эльза? — холодно прошипела мне в лицо свекровь.

Боже, эта женщина переместилась ко мне как по волшебству. Или я настолько потерялась в том, чтобы любоваться мужем, что она сумела застать меня врасплох? Надо прекратить на него смотреть. Это становится опасным и может стать фатальной ошибкой.

— Ровно то, что сказала. Обновить дом и гардероб.

— Вздор, — фыркнула она в той же манере, что и раньше, и это начало порядком раздражать.

— Что вы имеете в виду?

— Приехала, такая деловая, порядки наводишь. Что, за границей стало несладко или денежки кончились? Ни за что не поверю, что ты воспылала к мужу любовью!

— А кто говорит о любви? Разве вы не в курсе пункта о наследнике? — скрестила я руки на груди, не желая давать слабину перед ней. — Давайте проясним всё сразу и не будем возвращаться к этому вопросу, Инна Леонидовна. Это вашему мужу что-то нужно от меня, а не мне — от него. Меня моя жизнь устраивала. Я вернулась по его просьбе.

— Он встречался с Линой до тебя и во время тебя! — вспылила она. — Они столько лет вместе, ваш брак ничего не значил, просто закорючка в документе! Да и тебе мой сын не нужен, ты его не любишь, не заботишься ни о ком, кроме себя и своих хотелок! Зачем этот фарс с ремонтом?! Оставь всё как есть! Мы дадим тебе денег, вернешься домой и забудешь о нас! Дай моему сыну стать счастливым! С пунктом о наследнике мы разберемся и без тебя!

— Мы — это кто? Очень интересно знать. Давид не отправит меня никуда. Я ему нужна. Ради холдинга, я это прекрасно понимаю, — с горечью улыбнулась я, — да ведь ради него он немедленно выгнал свою любовницу. Так ли сильно и беззаветно он любил ее, как вы говорите?

— Да что бы ты понимала! Мой сын заботится о сотрудниках! Он не может отдать холдинг в руки этих падальщиков, которые только и ждут, что растащить его по частям! Ради этого он готов на всё, но ты! Зачем тебе это надо? Только не говори, что родишь ребенка и отдашь его нам?! Собралась жить тут на всем готовом и танцевать на костях несчастной женщины? Не стыдно тебе, Эльза? А ведь такая хорошая девочка была, спокойная, скромная, молчаливая. Откуда в тебе эта стервозность?!

Глава 8

Эльза

— Конечно, — усмехнулась я, обещая себе, что эта женщина не выбьет у меня почву из-под ног, — я вам нравилась спокойной и молчаливой, когда позволила выкачать из моего отца все активы, выйдя замуж за вашего сына, а потом уехала, не мешая его счастью, — это слово я выделила пальцами, изображая кавычки. — А теперь я подала голос и стала стервой? Не стоит делать меня врагом, Инна Леонидовна, — пригрозила я ей, вкладывая в эту фразу гораздо меньше смысла, чем рисовало ее буйное воображение.

Я не знала, имею ли влияние на мужа до такой степени, чтобы отвадить от родной матери.

Свекровь испуганно моргнула и переменилась в лице. Что-то ей подсказало, что она может переборщить и испортить со мной отношения, а потом и со своим сыном. Этого она, как любая мать, боялась как огня.

И я ее даже понимала, но жалеть не стала бы.

— Ни стыда, ни совести, — пробормотала она, но уже без прежнего пыла. — Эльза, — с арктическим холодом в голосе произнесла она, — уезжай подобру-поздорову, прими мое предложение, будь разумной. Ты не пара моему сыну. Никто не считает вас мужем и женой. Думаешь, он нигде не был с Линой? Он ее как жену представлял. И все считают ее женой. А тебя никто не знает. Готова терпеть унижение от всех? Над тобой будут смеяться, выполощут твое имя в грязи…

— Мое имя? Или имя вашей семьи? — приподняла я бровь. — Если все приняли то, что Абрамовы привечают сожительницу сына, о чем вообще речь, Инна Леонидовна?

Мои слова свекрови не пришлись по душе, но она предпочла этого не показать. Засобиралась на выход и на прощание сказала, выпятив вперед губу:

— Извини, но я откажусь тебе помогать входить в общество. Ты — не наша семья. Уезжай, пока не опозорилась окончательно. Я тебе щедрое предложение сделала, девочка, сына моего в покое оставь и не мешай его счастью. А если будешь упрямиться, — пригрозила она, — то пожалеешь. Я найду способ устранить тебя.

— Твоя мама уехала, — прошла я в кабинет к мужу, куда вошла даже без стука.

Абрамов, сидящий за столом, оторвался от документов и тут же поднялся с хмурым лицом.

— Как это уехала?

— Вот так вот, уехала, придется тебе самому помогать мне устраивать прием. Но сперва нужно обновить мне гардероб. Не закатывай глаза, милый, — вдоволь потешалась я над его страдальческим видом, — в плане гардероба мне нужно твое одобрение. Я не знаю, как одевается