— Мне стыдно, — прошептала одними губами.

Он кивнул. Ссутулился ещё больше.

Душу жалость душила. Он ведь такой сильный мужчина. Волевой.

— Ты тоже устал, — выдохнула, борясь с желанием подойти и сесть с ним рядом.

— У всего есть предел, Грета, и я своего достиг. Тошно уже. И от битв, и от вечных скитаний. Ожиданий нападения. Кровь, грязь. Ветхие домишки. Чужие комнаты. Ничего своего. Я себя бродягой ощущаю. Эта земля отдана мне. Осталось просто разорвать проклятого щенка Бирна и можно строить свой дом. И будет всё. Счастье, покой и тепло. Семья. Ты не представляешь, как я об этом мечтал. Но у меня не осталось сил. Я не хочу воевать с тобой. Я не могу. А выхода нет. Ничего другого не остается.

Взглянув на окно, я медленно принялась расстегивать пуговички на платье. Нет, стыд никуда не делся, но и мой дракон из кухни тоже не испарится. Закатывать истерику — глупо. Препираться — тянуть время. Что это даст? Ничего. Или я сдамся, или между нами начнется разлад.

Заметив, что я делаю, Вегарт поднялся и подошел ко мне вплотную. Его руки легли на мои. Жав запястья, отвел ладони и принялся расстегивать платье сам. Его движения были более быстрые и уверенные.

Отводя взгляд, я не знала, как реагировать на всё это.

— Грета, цветы собирать я не умею. Ну, если тебе, конечно, не нужен будет новый веник для уборки. И в платьях ничего не смыслю. Зато могу стать для тебя каменной стеной, что защитит от всего и от всех. Если ты снова заболеешь — я буду сидеть у твоей постели сутками и выхаживать. Если ты замерзнешь — я сниму с себя последнюю рубашку и отдам тебе. Клянусь, ни ты, ни наши дети никогда не будете знать голода и лишений. Я вывернусь наизнанку, но обеспечу вас всем. А цветы… Мы вместе высадим их в саду у нашего дома. Ты покажешь как, и я буду срезать их для тебя. Увы, на большее я неспособен. Не теми ценностями я всю жизнь жил и другим уже не стану.

Платье медленно сползло на мои бедра и скользнуло ниже, оставшись серой тряпкой у ног. За ним последовала ночная рубашка и, к моему ужасу, короткие панталоны.

Взяв низкую маленькую табуретку, Вегарт поставил её в наполненную лохань.

— Присаживайся. Воды осталось не так много, но ничего — притащу ещё. Я буду поливать сверху и тереть тебя ветошью как малышку. А ты смотри не засни, — тихо засмеявшись, придвинул к лохани ведро. — И спасибо.

Склонившись, он легонько, опаляя кожу дыханием, коснулся губами моего плеча.

Глава 28

Вспыхнув, я словно очнулась и попыталась прикрыться. В ответ раздался тихий смешок дракона, и его губы снова прошлись по моей коже бабочками поцелуев. Легких и таких невинных. Но каждый из них обжигал и вызывал в душе нечто такое, что не просто щёки алели, а бедра сжимались.

Внизу живота странно заныло. Не придумав ничего лучше, я шагнула в лохань и присела, сжимаясь так, чтобы совсем ничего видно не было. Меня трясло мелкой дрожью. Хотелось просто исчезнуть в этот момент, но я смирно сидела, держа эмоции в узде.

— Ты моя истинная, Грета, — Вегарт осторожно распустил мои волосы и прочесал прядки пальцами. — Я не стану торопить и чего-то требовать. Зачем? Всему свое время. Но и не позволю тебе мучиться от усталости и болезни. А сейчас расслабься. Если тебе станет от этого легче, то скажу: когда ты металась в горячке, я обтирал тебя влажной тканью. Снимал нижнюю рубашку и медленно обводил изгибы твоего тела, любуясь ими. Так что нет для меня уже тайн никаких. Не красней так, моя волчица, — он снова тихо засмеялся и, склонившись, шепнул мне на ухо: — В конце-то концов, что подумают люди? Мать маленькой девочки, а жмется как девственница.

Я и вовсе голову в плечи вжала. Нет, ну…

— Прекрати, — выдохнула, чувствуя, что желаю утопиться в этом тазу с водой.

— Мне нравятся твои румяные щечки, Грета, — он зачерпнул ковшом воды и полил на голову. — Немного расплескается, но ничего — подотру. Где твоё мыло?

— Я его для Юниль хранила. Хотела подарить, когда подрастет, — тихо призналась. — Его варила её настоящая мать. Она была очень хорошей женщиной. Доброй и отзывчивой. Сильной ведьмой.

— И что с ней случилось? — Вегарт аккуратно собирал мои волосы. — Нет, золой мы пользоваться не будем, — он убрал в сторону щелок. — Где-то ещё яйца оставались… Хотя у меня был бочонок. Точно! Жена Дьярви мне его в мешок перед отъездом сунула, со словами — чтобы запахом народ не пугал. Подожди, — поцеловав меня в висок, он так быстро вышел из кухни, что я понять ничего не успела.

Вегарт оказался настолько деятельным, что я себя рядом клушей ощущала. Но, пока его нет, решила продолжить купание сама. Зачерпнула воды и осторожно полила на тело. Расплескала. Поджав губы, пришла к мысли, что лучше не проявлять ослиное упрямство. Раз уж доверилась мужчине, так и нужно сидеть и ждать.

Взгляд упал на широкую ветошь. Уж очень хотелось схватить её и прикрыться. Но я подавила и этот малодушный порыв.

— Да, я его почти не использовал. Всё больше куриными яйцами да березовой золой, — Вегарт вернулся, крутя в руках большой глиняный горшок, накрытый плотной тканью. Отвязав шнурок, он просиял и показал мне его содержимое. — Ведьмочка брата варит самое лучшее мыло за туманным лесом. Только понюхай.

Поддавшись любопытству, я сделала глубокий вдох, ощущая запах полевых цветов. Ромашки, василька…

— Где ты ходил, мужчина, когда я Юниль мыла? — мой взгляд стал суровым.

— Прости, милая, виновен. Завтра ей покажем. Я промою эту лохань, Амма накидает в нее свои веточки, парни наши натаскают воду. И мы её прямо во взбитую пенку посадим плескаться.

— Много мыла уйдет, — я с сомнением покосилась на сокровище. — Но ей бы понравилось.