И вроде ну что в этом такого? А стыд душил.

— Грета, это нормально, что мужчина помогает своей женщине в таких мелочах. Нормально, что он несет её, уставшую, после болезни на руках. Нормально и то, что я уложу тебя сейчас на постель и укрою одеялом, а после вернусь на кухню прибраться. В этом нет ничего постыдного. Если бы этот дом был хоть немного крепче, а стены его толще, то после я забрался бы к тебе и накрыл собой. Но нет… Слишком уж много будет слушателей нашей страсти. Боюсь, что такого ты точно не выдержишь. Так что придется мне лишь любоваться тобой. Пока. Или придумать что-нибудь.

Он аккуратно отодвинул занавеску и занес в комнату. Не спуская с рук, сел на кровать, устраивая меня на коленях. Обнял. Огромная мужская ладонь прижала мою голову к груди. И я услышала громкое биение сердца дракона.

Оно колотилось как бешеное.

— Вегарт, — тихо пролепетала, не способная подобрать нужные слова.

— Было время, когда я боялся, что пойду кровью в отца. Что будет у меня не одна, а несколько истинных. Некоторые думают, что это за счастье. На самом деле нет. Проклятие. Потому что там, Грета, только похоть дракона, а человек глух ко всем женщинам. Отец был именно таким. Выбрал ту, что родовитей, и вручил браслет ей. Остальные получили подделки. Жалкую насмешку. Мать не стерпела. Гордость взыграла. Если бы отец любил её, то никогда не позволил уйти. А ему это было только в радость. Зверь его немного потосковал, да и успокоился. Став старше, я начал бояться смотреть на девушек. Когда мне казалось, что нравится какая-нибудь из них, я замыкался. Не ходил на речку гулять в компании. Праздники проходили мимо. Мама понимала мои опасения. Возможно, варила зелья, да подпаивала. Она у меня такая. Но её наставления я запомнил на всю жизнь: не размениваться на симпатии и легкую влюбленность. Ждать. Ждать, несмотря ни на что. Пусть все уже обретут своих женщин. И пусть их дети бегают по дому. А мне набраться терпения и не смотреть на тех, кого подмечает дракон. В какой-то момент я поверил, что так и останусь одиноким. Старался ради брата и сестры. Видел в них свое будущее. Даже сюда пришел, чтобы обезопасить земли Дьярви и выгрызть немного земли для Кнесе и её мужа. И вдруг в глухом лесу я увидел женщину, выбирающуюся из оврага, — Вегарт улыбнулся как мальчишка. — Знала бы ты, Грета, как дорога мне. Ты не просто моя истинная. Ты долгожданная. Выбор и зверя, и человека. Мы разом в один голос произнесли: «Моя!». Раз уж ты не хочешь рассказывать о своем прошлом, то тогда откровенничать продолжу я.

Подняв руку, осторожно обвела пальчиками его скулу. Спустилась на мягкую бородку.

— Не хочу врать, Вегарт, но я ничего и никого не ждала, — мой голос казался шелестом. — Никогда. Не представляла, каким ты будешь. Потому что не верила в счастье. Боялась мужчин. Меня заботили лишь Руни и Юниль. Потому что они моя кровь. Семья, дороже которой и нет ничего. Мне жаль, но я не могу ничего рассказать. Ничего хорошего, доброго и светлого. Ты и сам это понимаешь. Я сбежала из поместья ханыма и утащила оттуда брата и сестру. Больше оборачиваться на прошлое не желаю. Оно сгорело, и там лишь пепел. Единственное, о чем тоскую — могилка матери. Но и она не заставит меня даже мыслями вернуться в прошлое. Его нет. Есть только последние два года. О них можешь спрашивать. Всё расскажу.

Он кивнул и обнял сильнее.

На улице снова громко залаял соседский пес.

Чуть отстранившись, Вегарт взглянул в окно.

— Не спится кому-то, — шепнул он. — Пойду я на кухню, Грета, а ты постарайся уснуть. Я кое-что задумал на завтрашний, хотя скорее уже на сегодняшний день. Но обо всем расскажу утром. А пока под одеяло.

Поднявшись, он уложил меня на простыню и плотно укрыл. Склонившись, поцеловал в уголок глаза.

— Совсем скоро я увезу тебя в большой дом с очень толстыми стенами. И тогда тебе не спастись от меня, маленькая волчица. Ты станешь моей. М-м-м. Я с таким удовольствием буду заделывать тебе и волчат, и драконят. Да хоть ведунов. Главное, процесс.

Тихо засмеявшись, он отошел от кровати и вышел из комнаты.

За окном снова громко залаял пес соседа.

Глава 29

Солнечные лучи слепили через сомкнутые веки, сильно раздражая. Кутаясь в одеяло, зевнула, уткнувшись носом в подушку. В доме приятно пахло оладьями. И вроде бы пора подниматься, но тело так приятно ныло.

Повернувшись на живот, услышала громкий топот в коридоре. Юниль мало того что уже не спала, так вовсю носилась по комнатам.

Неужели я проспала рассвет?!

Распахнув веки, прищурилось. На улице распогодилось. По небу быстро плыли редкие рваные серые тучки, а яркое солнце высоко стояло над всё ещё голыми кронами деревьев, заглядывая в окно и оставляя на полу большой яркий квадрат, на котором, растянувшись, нежились наши коты.

Проморгавшись, резко села. Позднее утро!

Прислушалась. На кухне тихо что-то говорила Амма. Ей отвечали. Гремела посуда. Юниль снова пробежала по коридору, отвлекая вылизывающих спинки котов. Они замерли на несколько мгновений и повернули мордочки к колыхающейся от сквозняка ширме. Но, сочтя, что ничего интересного за ней не происходит, снова принялись, лежа в лучах солнца, наводить красоту на шерстке.

Потянувшись, я быстро оделась и вышла.

— Грета, доброе утро, — первым меня заметил взъерошенный Льюис.

Его волосы необычно торчали в разные стороны. Да и в остальном выглядел он презабавно. Криво застегнутая рубаха. Босой. А поверх явно дорогих штанов из мягкой кожи криво повязан старенький платок, служивший юноше фартуком.

Такой же красовался и на коренастом Руни. Брат казался донельзя серьезным и сосредоточенным. Все его внимание было отдано котелку с закипающей водой, он будто силой мысли под ним жар усиливал.

— Доброе утро, ма, — за моей спиной показалась дочь. — Бабушка учит всех кашу варить. Скоро будет готов завтрак. И ещё они спешат, пока дядя Вегарт на улице. Смешные такие, как будто можно заставить печь варить быстрее.

Обойдя меня, она деловито подошла к столу, помешала там что-то большой деревянной ложкой и уселась за стол.

— А ещё бабушка с дядей Вегартом поставили опару на булочки, — указала та на все туже глубокую миску.

И снова этот важный взгляд.