«Как же я тебя обожаю, — зверь брата выдохнул. — Будет яйцо. Всё будет, только задобри дракона своего. Никогда не думал, что скажу такое, но поцелуй, пока мы продукты в кухню проносим»

Я прыснула со смеху, чем привлекла внимание Юниль, освобождающей котелок.

— Мама? А ты чего? — её глазки подозрительно прищурились.

Но сдавать её дядюшку не стала. Буду спасать бедных от лютого наставника.

Через несколько минут Льюис важно зашел на кухню, неся перед собой корзину с продуктами. Руни же стрелой летел к курицам, чтобы стрясти с тех ещё яиц.

— И что это будет? — поинтересовался Вегарт, глядя на своего воспитанника.

— Запируха! — гордо выдал он и просиял.

Глава 27

Мне нездоровилось. Постоянно клонило в сон, но я пыталась держаться и не подавать виду. Смущало, что на моей кухне вдруг завелся другой хозяин. На сковороде скворчал омлет, наполняя воздух приятным ароматом тушеных томатов и лука. На лавке, опустив руки в миску, красный как рак от натуги Льюис пытался вымыть и без того уже чистый кусок мяса.

За ним наблюдал Вегарт и молчал, только губы сжимал, чтобы не рассмеяться.

Рядом с будущим правителем пыхтел Руни. Он вымешивал тесто на затирку. Формировал маленькие комочки. С ним было проще. Я старалась подсказать ему что и как. Как-то руководить процессом приготовления обеда и при этом не выдать нас.

«Брат, забери мясо и в котелок его глубокий. Залей водой, но чтобы не до краев»

Руни кивнул и, сдвинув в сторону друга, вынул многострадальный кусок из миски.

— О, наконец-то! — не удержался Вегарт. — А я уж было думал предложить тебе, Льюис, мыльной тряпицей его потереть.

Молодой дракон вспыхнул ещё сильнее. Аж уши заалели. Но смолчал.

— Ты невыносим, — зато прорвало меня. — Они же стараются!

— Ага, — генерал закивал. — Как представлю, как меня потом его истинная благодарить будет.

— Он станет правителем, — напомнила ему, — а там поварихи и…

— И они будут мне тоже благодарны, — усмехнулся он. — Хороший владыка должен знать, из чего его крестьяне супы варят. Насколько важно в деревни вовремя муку завозить и не истреблять по округе всю живность. Зачем мясо моют и что за болезни бывают. Иначе на троне окажется самодур, и закончит он примерно так, как бывший правитель — свои же и прибьют, когда совсем невмоготу будет.

Льюис замер на мгновение. А затем взялся за картофель. Принялся чистить. Неуклюже, не умеючи, но заметно стало, что охотнее. Видимо, слова Вегарта больше для него предназначались, чем для меня.

— Сложно всё у вас, — шепнула я.

— Да нет, легко, Грета. Айдан любит племянника и боится за него. Не хочет, чтобы тот повторил судьбу многих получивших власть. Поэтому он со мной. Я единственный из генералов, кто действительно рожден простой крестьянкой и жил вот так. Не в бедности, но и не в достатке. Остальные — дети знатных родов. Вот я и показываю ему изнанку красивой и богатой жизни. Да и не факт, что истинная его будет высокородной. А вдруг из простых? Хоть понимать её будет.

Льюис странно улыбнулся.

— А если она из ведьминского рода пойдет, — продолжил Вегарт, — хоть завоевать сможет. Ведьмы не чувствуют зова истинных так, как драконы. Там всё по-иному устроено. И одного: «Моя!» — маловато будет. Ещё докажи, что достоин своей назвать. И влюби, чтобы за тобой пошла. Не падки ведьмы ни на власть, ни на золото. Видят суть человека. Душу. На кой им такой бездарь, который еды приготовить не способен?!

Вот после этих слов Льюис и вовсе встал столбом. Лицо его стало серьезным. Задумчивым. Обернувшись, он взглянул сначала на меня. Потом на Вегарта.

— Думаешь, один такой умный, парень? — рассмеялся генерал. — Забыл кто тебя всему учил? Ведьмы видят человека, а не количество золота в его кармане. Властью не покоришь, да и пирами тоже. Чисть картошку, амператор. В будущем может очень пригодиться.

Я откровенно ничего не понимала, но, кажется, эти двое о чем-то договорились. Потому как Льюиса было не узнать. Вдруг и знания в голове нашлись. И овощи чиститься начали умеючи. Пока кипел бульон — всё было нарезано и приготовлено.

— А чем так вкусно пахнет? — в комнату вошла Юниль с куклой в руках.

— Суп готовим, — Льюис присел. — Ты его любишь?

— Ага, — она закивала. — А у меня кукла порвалась. Вот здесь, — она показала ему вспоротый шов сбоку.

— Шить я тебя тоже не научил. Да? — рассмеялся Вегарт.

— А вы умеете? — моя егоза подскочила к нему.

— Неси нитки и иглу, — скомандовал он. — Поможем твоему горю.

* * *

Что же, суп у ребят вышел на славу. Горделиво Руни с Льюисом восседали на лавках и задирали носы от похвалы, на которую ни проснувшаяся Амма, ни Юниль не скупились. Изредка они благодарно поглядывали на меня. Но никто из нас троих так и не решился открыть правду о том, кто руководил всем процессом.

Главное, что навык приобретен, и всё вышло просто прекрасно.

— Такие умельцы, — Вегарт отправил в рот ложку. — Теперь ждем ужина. Чем порадуете?

Над столом тут же повисло молчание. Оба наших повара, не сговариваясь, большими глазами уставились на меня.

«Грета, — раздалось в моей голове, — займи его чем-нибудь! Изведет же!»

«Хм, я тут подумала, брат, а неплохо у тебя с супом вышло, — выдала моя волчица. — На ужин будет тушеное мясо»

Руни сглотнул, взял дощечку и что-то черкнул Льюису.

— Косулятину сделаем, — немного поразмыслив, озвучил написанное дракон. — С луком. Помню, делали наши что-то такое.

— Растешь, — Вегарт опасливо прищурился. — Я слышал, порой между близкими зверями в стае волков возникает ментальная связь. Уж больно суп вы слаженно готовили. Грета, а мясо только с луком? Или ещё что-то там будет?

От неожиданности я моргнула. Вот же…

— Почему только лук? — Амма, не совсем понимая, что у нас происходит, подняла голову. — Я видела приправы в мешочке. А ещё сушенные бобы. Вот и покажу мальчикам, как их готовить, раз они, молодцы такие, решили освоить это нелегкое дело. Так рада. Не ожидала, что Руни когда-нибудь к печи подойдет. Невестушке моей свезет, если он ей помогать будет.

Брат тяжело выдохнул и отложил ложку…

…В котелке на столе давно показалось дно. Всё было съедено.

— Да что же я сижу, — спохватилась Амма. — Воду подогреть пора, да посуду вымыть.

— Не нужно, — Льюис осторожно накрыл её ладонь своей. — Мы сами. А вы ложитесь.

Поднявшись,