Он стукнул палицей по гранитной ладони и двинулся прочь неспешной поступью. Половицы похрустывали, точно еловые иголки.

И тут до Ларса дошло.

— Почему вы не закляли пустошь от людей? — крикнул он в кольчужную спину. — После кражи Рагнара Лейфссона?

— Заклятье накладывается единожды и навсегда, — прогудел Халльвард, не останавливаясь, — Оно неизменно. Не стоит топтать муравьев поодиночке, если можно сжечь муравейник…

Угли в камине вновь зарделись. Сигурд перестал выть и лишь злобно шипел, подергивая усами. Кнуд Йерде нагнулся и поднял рог — тяжелый, украшенный резьбой. Эдна швырнула нож наземь и опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, обняв Лив.

А Ларс обнаружил, что еще целится в дверной проем, прямо в колючую звезду. Ленсман опустил руку: запястье свело судорогой, и он едва сумел разогнуть пальцы.

— Вот тебе и соль, — прошептал он.

Часть четвертая

Сокровища Брусничной пустоши

Глава 18

Свадьба Бьярне Тильсена

— Что будем делать? — спросил Ларс, когда они немного отдышались. В дверном проеме посвистывал ветер. В комнате сделалось свежо — камин гас, на сей раз естественным путем.

— Уборку, — проворчал Кнуд Йерде, вороша носком ботинка кучу обломков. — Куда подевался мой портсигар…

Он извлек из-под обрывка скатерти нечто, весьма смахивающее на серебряный блин, и задумчиво повертел в руке.

Ларс подошел к порогу и осторожно выглянул в ночную темень. Тишина. Деревня спала под звездным небом и не ведала, какая жуть только что прошла по мирным улицам.

— Собаки молчат, — заметил Кнуд Йерде. — Пожалуй, мы единственные свидетели этого визита.

— Как он сумел перейти границу?

— Понятия не имею, — в голосе Кнуда звучало раздражение. — Быть может, из-за того, что соль — тоже в некотором роде камень. Минерал…

Ларс покосился на собеседника. У него на языке вертелись вопросы, но, поразмыслив, он решил выбрать более спокойный момент.

Остаток ночи они уничтожали разгром. Кнуд Йерде и Ларс разыскали в кладовке новые петли и навесили многострадальную дверь на место, несколько косо, но прочно. Эдна, вооружившись метлой и совком, доставала из-под мебели осколки стекла и фарфора. Очаг вновь разгорелся — дубовые ножки и разбитая столешница дали жаркое пламя. Лив заварила свежий чай в котелке.

— Н-да, — сказал Кнуд Йерде, когда они вышли на крыльцо. — Как вы думаете, Ларс? Ничего, что я так вас называю? Так как вы думаете, эта дверь не слишком подозрительна?

Ларс поднял фонарь. Вмятина впечатляла — казалось, по несчастной двери врезали кузнечным молотом, да не один раз. Края впадины топорщились щепой, точно иглами. Синяя краска растрескалась.

— Не привык я судить о человеке по его двери, — заметил ленсман. — Но на вашем месте я бы купил новую.

— То-то и оно, — Кнуд Йерде швырнул окурок в темноту у крыльца. — Пойдемте в дом.

— И что теперь? — спросила Эдна. Она стояла посреди непривычно пустой комнаты, опираясь на метлу, словно ведьма из сказки. — Что делаем? Ищем убежище драугра или клад?

— Клад, — заявил ее брат. — Каменная башка не пугала, а говорила всерьез. Драугр опасен, но разъяренные тролли способны запросто разнести Альдбро по бревнышку.

— Три дня, — поморщился Ларс. — Времени в обрез. С чего начнем?

Он почувствовал непреодолимое желание зевнуть во всю глотку. Даже скулы свело.

— Пойдем спать, — ответил Кнуд Йерде. — А мы ведь еще завтра на свадьбу приглашены…

— С вашего позволения, я останусь здесь, — предложил Ларс. — Устроюсь на диване. Посторожу.

— Как пожелаете, — кивнул тот. — Лив, принеси гере ленсману подушку и плед.

Ларс не собирался засыпать. Он даже обувь не стал стаскивать, а просто лег чуть наискось, чтобы не испачкать обивку дивана. Револьвер он положил рядышком — только взять, закинул руку за голову… И тут веки сами собой сомкнулись, и он заснул так крепко, что даже не вздрогнул, когда на заре Сигурд избрал голенища его сапог когтеточкой.

Рассвет еще только пробивался сквозь пелену тумана, а в доме невесты уже началась беготня и суматоха. На просторном дворе расставляли столы, затопили печь. Начали съезжаться родственники.

Вскоре стали просыпаться и прочие жители Альдбро. Кто-то спешил переделать утренние дела, кто-то наряжался, готовясь принять участие в свадебной церемонии, назначенной, к слову сказать, на десять утра.

Где-то в девять с четвертью ворота на подворье Кнуда Йерде заскрипели, и показался он сам — с неизменной тростью в руке, в сопровождении сестры, дочери и ленсмана Иверсена. Последний являл собой несколько помятое зрелище и все косился на сапоги — начищенные до блеска, но, увы, украшенные свежими царапинами. Эта маленькая компания двинулась на окраину к киркье, где влилась в толпу односельчан.

Вскоре толпа достигла уступа и, поднявшись по скальным ступеням, затопила зал, с шумом и возгласами устраиваясь по скамьям. Последним явился Снорри Прищур, являвшийся дальней родней Тильсенам.

Около половины десятого внизу, в деревне, широко распахнулись еще одни ворота, и на улицу выскочили подружки невесты, вывалилась родня невесты и гордо выплыла сама невеста. Она была роскошна: соблазнительные юные прелести обтягивал новый, с иголочки, бунад. Черно-красная юбка мела улицу, как и полагается юбке приличной девушки, а на шее ярко блестело серебряное ожерелье — верная защита от всякого завистливого глаза. Белые туфельки — настоящие, как у городской барышни, словно несли хозяйку над бренной землей.

С помощью отца Кара забралась в коляску, кони тряхнули гривами (и вплетенными в оные лентами) и неторопливо повлекли счастливицу вместе с родителями к киркье. Родственники, построившись в шеренгу, двинулись сзади. Подружки запели особую песню — «провожальную к венцу», без которой не обходится ни одна свадьба в горной части Норланда.

Где-то минут через двадцать голова процессии добралась до подножия уступа, невеста выпорхнула из коляски и начала торжественный подъем, что потребовало некоторого времени. Но чуть позже того мига, как звонарь на колокольне пробил урочный час, она все же ступила за ограду и, опираясь на руку отца, зашагала по дорожке.

Тут Кара впервые почуяла неладное.

В распахнутые двери и окна таращились. Она ясно видела людские головы, но вместо того, чтобы встретить появление невесты одобрительными криками, все как-то суетливо отпрянули. Что такое?

Раздумывать было некогда. Кара покрепче взялась за локоть