⠀⠀

Но и у епископа, к которому барон отправился ни свет ни заря, он как следует не позавтракал. У первосвященника города и графства Мален завтрак был весьма скуден: хлеб и немного масла, сыры, теплая вода, вот и всё. И не пост вроде, а ничего сытного на столе у того не было. Генерал у него не задержался, поговорили снова о новом храме в Эшбахте, чуть-чуть о приглашении Волкова в Ланн, причём ничего нового епископ на сей счёт не сказал, лишь сказанное уже повторил; также поговорили о настроениях горожан. И тут уже епископ порадовал генерала, ещё раз подтвердив, что народец городской всё ещё возмущён теми событиями, что были в городе месяц назад, и что жалеют маленького графа.

В общем, у епископа Волков был недолго и уехал от него голодным. Он уже думал поехать за город и найти того самого прапорщика Бломберга и поговорить с ним, но так как вся эта затея могла затянуться, надо было сначала позавтракать. И ему, и его людям тоже, им ведь ни молока, ни хлеба с утра не перепало; а посему генерал решил вернуться к Кёршнерам. Но едва он вылез из кареты, как старший лакей, встречавший его во дворе, ему сообщил:

— Вас дожидаются господа.

— Господа? — впрочем, Волков удивлён не был.

— Бургомистр и с ним господа ещё.

Волков поднялся в большую столовую, где и вправду нашёл бургомистра, а с ним ещё и первого секретаря магистрата Цойлинга, капитана Вайзена и ещё двух господ, которых Волков не знал. Они завтракали вместе с хозяевами дома, и Клара Кёршнера сразу стала звать барона за стол, и он сел завтракать. Обильный и сытный завтрак, казалось бы, должен был его занять… Но нет, дела с которыми пожаловал городской голова, были важнее всякого завтрака.

— Господин генерал, — сразу перешёл к делам бургомистр Ольбрехт, и даже присутствие за столом дамы его от того не остановило. — Вчера сенаторы, а также иные важные люди города держали совет — и в итоге решили просить вас навести наконец порядок на реке, прекратить разбои.

— Письма соседям с извинениями мы разошлём сегодня же, — заверил его секретарь магистрата. И продолжил: — Казначейство выделит вам на поимку разбойников тысячу двести талеров…

«Мерзавцы. Вот как, значит, о прибылях своих забеспокоились».

Прибыль есть прибыль, дело обычное. Но вот что действительно удивило генерала, так это прыть, с которой извечно медленные бюргеры принялись за дело; и тогда он спросил у гостей:

— Господа, я чего-то не знаю? — тут он случайно взглянул на хозяина дома и по его ухмылочке понял, что угадал. И его догадку сейчас же подтвердил господин Цойлинг:

— Вчера днём было получено письмо от фогта Фринланда господина Райслера, — сообщил он это после вздоха, после которого генерал понял, что письмо то было вовсе не дружеским. Не тем, что добрые соседи пишут друг другу.

— И что же вам, любезные господа, написал фогт Фринланда? — генерал улыбается. Он догадывается по их лицам, что в письме том было для горожан что-то очень неприятное. — Обещает не пускать ваши лодки с товарами на свои пирсы?

— Ах, если бы, — невесело продолжал секретарь магистрата. — Он обещает конфисковывать товары с наших лодок, в счёт ущерба, что нанёс Ульберт купцам из Фринланда.

«Ах, каков молодец фогт. Вот припугнул купчишек так припугнул».

— Он обещает конфисковывать двукратно от утраченного, — замечает тут бургомистр. — Прислал нам счёт, пишет, что купцами Фринланда потеряно товаров и денег почти на двадцать одну тысячу талеров, он просит город возместить… Нам кажется, что цифры завышены, и у нас…

Но здесь генерал жестом прервал его: подождите, подождите… И повернул беседу в нужное ему русло:

— Господин секретарь сообщил вам, что графиня фон Мален решила ввести в совет города своего сенатора вместо того, что представляет графа сейчас?

Тут бургомистр лишь руками развёл:

— Сенаторы мои начальники; ни препятствовать их назначению, ни содействовать я не в силах. Это уж как решат горожане и многоуважаемый барон. Я приму всякое решение.

«Хитрый мерзавец, — Волков даже разозлился на бургомистра. — Ни «да», ни «нет», подлец, сказать не хочет».

Но снова заговорил секретарь:

— Вчера за разговором я упомянул о вашей просьбе, барон; никто из присутствующих против господина Виллегунда не высказался.

«На всё теперь торгаши согласны, хоть Виллегунда, хоть чёрта я в совет предложи, на всё пойдут, лишь бы я их избавил от Ульберта… Ах, как вовремя пришло письмо из Фринланда».

А бургомистр продолжил:

— Ещё фогт в письме пишет, что жалобу он отправил в Вильбург, в канцелярию Его Высочества.

«Какая прелесть, молодец фогт. Вон как бюргеров припекло… Удивляюсь, что они ночью после этого письма не прибежали ко мне. Видно, всю ночь думали, что теперь делать».

— Господин барон, — снова заговорил секретарь, — вы ведь знакомы с господином Райслером?

— Знаком, — отвечает ему Волков, он и вправду знал Райслера, — фогт был на свадьбе моего племянника и Урсулы Райхерд.

— Господин барон, — вкрадчиво начал Ольбрехт, — фогт Райслер обещает начать изымать наши товары уже на той неделе.

— И? — улыбается генерал.

— Не могли бы встреться с ним, — продолжает бургомистр, — попросить отсрочки? Отсрочки до того момента, пока вы не изловите разбойников.

— И что же я ему скажу? — Волков буквально потешается над представителями города. — Скажу, что изловлю злодеев, чтобы городской прокурор их всех снова выпустил, и они всё начали по новой?

— Мы уже думали о том, — сразу отзывается секретарь городского магистрата. — Прокурору будет выражено неудовлетворение, — и, понимая гримасу генерала, которую тот изобразил на лице, Цойлинг добавляет: — большего мы ничего сделать не можем, отозвать прокурора может только совет города. А мы… — он качает головой, — можем только лишь выражать своё мнение.

— Неудовлетворение? — Волков несколько секунд размышляет: вот кем нужно заняться будет Виллегунду, как только займёт место в сенате. Он оглядывает гостей и говорит им: — Уж и не знаю, господа, когда мне всем этим заниматься, больно много вы мне велений высказали, а меня, между прочим, в Вильбурге сеньор с докладом ждёт-не дождётся.

— Барон, ну придумайте же что-нибудь, — просит — и вправду просит — его бургомистр.

«Ах, как вовремя письмо от фогта пришло, — повторяет он про себя. — После него они ни про пушки, ни про стрельбу в городе и не вспомнили ни разу за весь разговор. Что ж, теперь я им нужен, и тем надобно пользоваться».

— А ещё, если герцог вдруг про эту историю с грабежами будет вас спрашивать, — Цойлинг, как и Ольбрехт, говорит явно заискивающе, — так вы Его Высочеству скажите, что