— Я напомню, граф Самойлов, — отошёл от камина говоривший, — что, когда стоял вопрос о принятии герцога Карнавальского на должность нашего бухгалтера, от вас возражений не последовало.

— А что по этому поводу предпринимает род Карнавальских? — снова подал голос Кипарисов, разгладив тонкие чёрные усы. — Хоть наш герцог и был для них отщепенцем, всё же род от него не отказывался.

— Полагаю, попытаются оставить особняк себе.

Мужчина подошёл к дивану, на котором лежал юноша, и небрежным движением скинул его ноги с подлокотника, после чего сел на освободившееся место.

— Князь, имейте совесть! — болезненно скривил губы Самойлов.

Князь не обратил на него внимания и продолжил:

— Они пришлют адвокатов, которые оспорят права Морозовой. Вряд ли выиграют, если она действительно убила герцога, но смогут затянуть этот процесс на несколько лет. И пока он длится, особняк будет пустовать. Возможно, не фактически, но юридически на какое-то время он станет ничейным. А Морозова не сможет выдержать все судебные тяжбы. Денег у неё нет.

— Тогда в чём же дело? — скучающим голосом спросил Клюквин. — Полагаю, слуги покинули дом, а одна побитая баронесса не сможет противостоять нашим людям. Проблема ведь в бумагах, которые хранил у себя Карнавальский, верно? Вся отчётность нашей организации, пути доставки и сбыта товара, все контакты. Нам необходимо их вернуть, и это единогласное мнение. Ведь никто не хочет оказаться на лобном месте в качестве главного гостя?

Собеседники замолчали. Только Кипарисов вздохнул и тоже налил себе чаю. Отхлебнул, подув на пар, и сказал:

— Вы правы, Клюквин. Для принятия такого решения князю Медянину нет нужды собирать нас всех вместе. Так для чего мы здесь, Ваше Сиятельство?

Седой мужчина провёл ладонью по бороде и откинулся на спинку дивана.

— Верно. Я уже предпринял необходимые действия, но… Они не принесли должного результата.

— В самом деле? — вскинул бровь юный Самойлов и едва заметно усмехнулся.

— Мои люди уже убрали часть свидетелей, которые покинули пределы особняка. Но в сам дом проникнуть и закончить начатое не смогли. Он оказался под надёжной защитой, а мои люди сопротивления не ожидали.

— Вы же только что сказали, что у неё нет денег на охрану? Откуда взялась защита? — скривился юноша. Прядь волос упала на его прищуренные глаза.

— И я не отказываюсь от своих слов, граф, — холодно ответил князь и взглянул на соседа по дивану. Тот нехотя поёжился. — У неё нет денег. Но они есть у некоего барона Дубова.

— Барона? Какого-то барона? — прошипел Самойлов.

— Полагаю, он и убил герцога Карнавальского на самом деле.

— Ага, наверняка поймал со спущенными портками.

— Подробности мне неизвестны. Но вот что я думаю. Этот Дубов действует заодно с Морозовой. Или в её интересах. Скорее всего, он уже обнаружил все бумаги, и вопрос лишь времени, когда они окажутся в руках Канцелярии или полицейских сыскарей.

— Убить его, и дело с концом! — с грохотом поставил чашку на стол Самойлов и встал. — Я прикончу его раньше, чем вы закончите это собрание.

— Нет, — остановил его князь. — Сделать это нужно тихо, не привлекая внимания. Убийство средь бела дня точно усугубит ситуацию. К тому же, что вы будете делать, граф, если бумаг при нём не окажется? Что, если у Дубова хватит ума понять содержимое и спрятать бумаги? И тогда мы всю жизнь будем жить в страхе, что однажды их найдут. Нет, сперва прощупаем почву. Я уже отправил одного из своих вассалов разобраться с этим вопросом.

— Кого же? — спросил Клюквин, грея озябшие руки о самовар.

— Барона Мессерова.

— Мессерова? Этого идиота? — Кипарисов чуть не уронил ложку с вареньем.

Князь скривился, увидев, как тёмная капля упала на ковёр.

— Он уже сталкивался с бароном Дубовым, — произнёс Медянин, — так что проявил завидное рвение. Я дал ему пару крепких простолюдинов для убедительности. Не думаю, что какой-то барон с ними совладает.

— А если всё-таки совладает? — усомнился Кипарисов.

— Тогда, господа, этим бароном займусь я, — Самойлов встал у двери, взявшись за ручку. — Ещё не хватало, чтобы какой-то выскочка встал на пути к благополучию моего рода. Я бы сказал «с вашего позволения», но его я спрашивать не намерен.

С этими словами молодой граф выскочил из комнаты.

— Горячий и наглый, — резюмировал Клюквин. — В своём рвении он может погубить всё предприятие.

— Этим вопросом займёмся позже, — отмахнулся князь и потёр нахмуренный лоб.

— И кто после таких заявлений выскочка? — глядя на дверь, произнёс Кипарисов.

Он не успел вовремя вставить свою реплику, хоть и пытался спешно прожевать вишнёвые ягоды. Вдруг во рту что-то хрустнуло, и герцог побледнел. Он выплюнул на ладонь вишнёвую косточку и кусочек зуба, судорожно сглотнул и сипло спросил:

— Господа, вы верите в плохие знаки?

* * *

Центр Санкт-Петербурга

День

Николай

Трое парней, стоявших напротив меня, были подтянутыми и мускулистыми. Ростом под метр восемьдесят, то есть макушками разве что в мой подбородок тыкались. И то в прыжке. Уловил от них растущий магический фон.

Ага, значит, к бою готовятся. Неужели прямо здесь?

Блондин проорал что-то там про оскорбление невесты, и я решил уточнить, кивнув в сторону выглядывающих из переулка девушек:

— А которая из них твоя невеста?

Рыжая с блондинкой были красными от гнева, а брюнетка смотрела на меня, закусив пухлую губку.

— Герцогиня Баранова моя невеста! — надменно заявил парень, будто от одной этой фамилии я должен был ниц пасть.

— Надеюсь, ты не собираешься её фамилию брать?

У блондинки из ушей почти пар пошёл. Брюнетка прыснула в кулачок.

— Что? Ты нарываешься, грязная шавка! Кто ты такой, чтобы иметь столько спеси?

— Барон Дубов, — пожал я плечами.

— Ха, всего лишь какой-то жалкий барон посмел прикоснуться к моей невесте… — процедил беловолосый. Его дружки с усмешками закивали.

— И этим оскорбил её?

— Никто не смеет прикасаться к ней!

— Прямо никто?

— Ни одна. Живая. Душа! — Парень выставил вперёд правую ногу и подбоченился.

— А как вы с ней… ну, ты понимаешь, — попытался намекнуть на логическую