За окном сверкнула молния. Снова зазвонил телефон, оглашая кабинет женщины тяжелой симфонией похоронного марша.

— Шутки у тебя, Альбина Григорьевна, — поморщился Дима. — Возьми трубу и узнаешь новости.

— И испорчу и так хреновое настроение на целый день, — Альбина забросила папку на шкаф и стряхнула с рук невидимую пыль. — Может мне отослать похоронку домой? И соболезнования в несвоевременной кончине? — она поправила рыжую прядь в безупречно уложенных волосах.

Дима посмотрел на нее очень выразительно.

— Ладно. Черт с ней, — вздохнула Аля, и нажала кнопку приема. — Анна, что ты хотела? Коротко и по делу.

Телефон замолчал. Несколько секунд на том конце провода царила глухая, вязкая тишина — как будто человек на линии не ожидал, что ей ответят.

— Альбина… — голос матери прозвучал глухо, тускло, будто пробиваясь сквозь толщу воды. В нём не было ни уверенности, ни права на близость.

— Нет, святая Перпетуя, — ехидно бросила Альбина. — Что надо? Кажется, все наши вопросы были решены на прошлой неделе моим переводом тебе.

— Альбина… — шёпот, еле различимый. — Мне нужно с тобой поговорить…

— Разговоры в счёт не входят, — отрезала она. Под тяжёлым, внимательным взглядом Ярославцева лишь поморщилась, но трубку не бросила. — Быстро, Анна.

— Эльвира в коме… — прошептала мать.

Альбина вздрогнула едва заметно. Рука чуть дрогнула, когда она положила телефон на стол и включила громкую связь.

— Мне жаль, — её голос был сух, как пустыня. — Но я не врач. Мне эта информация зачем?

— Альбина… Твоя сестра… На неё напали три дня назад… Сильная травма головы…

Альбина перевела взгляд на Ярославцева — и заметила, как он побледнел. Как медленно, с силой сжались его губы. Как напряжение прорезало лицо резкой, некрасивой тенью. Она про себя трижды прокляла момент, когда ответила на звонок.

— Сколько нужно, чтобы ты от меня отстала? — её голос снова стал ледяным, безэмоциональным.

— Аль… дело ведь не в деньгах… — прошептала мать. — Она — твоя сестра…

Альбина коротко рассмеялась. Смех был безрадостным, колким, почти механическим. В груди всё кипело, но наружу вырывалась только холодная ярость.

— То, что по случайности нас родила одна и та же женщина, сестрами нас не делает, — отчеканила она. — Сколько, Анна?

— Аля….

— Хорошо, я переведу столько же, сколько и на прошлой неделе, а ты забудешь обо мне еще на пол года. И это не обсуждается, Анна. Она — твоя дочь и твоя ответственность, которая ко мне отношения не имеет.

— Альбина…..

Женщина отключилась.

— Тот момент, — хмуро посмотрев на бледного Ярославцева, заметила она, — когда я сожалею, что не сирота.

Он ничего не ответил, гладя в окно, за которым властвовала гроза. Лицо было хмурым, злым, тревожным и грустным. Замкнутым.

— Да блядь! — не выдержав выругалась Альбина, вставая. — Только не говори мне сейчас, что ты…. Пожалел…

— А ты нет? — угрюмо спросил он. — Ничего не екнуло?

— А должна? — она резко отошла к окну, каблучки от Джимми Чу застучали по паркету. Женщина злилась, и злилась основательно.

Яркая, красивая, стильная, но холодная до ледяного блеска. Ярославцев поймал себя на мысли, что от той Альбины, которую он знал когда-то — смеющейся, дерзкой, рыжей, обнимающей его в холодных подъездах и пахнущей весной — почти ничего не осталось. Почти. Где-то в глубине её глаз всё ещё жило упрямое тепло, еле уловимая мягкость, которую она хранила только для него. И аромат сирени, тонкий, упрямый, неизменный. Сколько бы ни стоили её платья и обувь, как бы ни сменялись тренды и модные дома, только этот запах она выбирала всегда.

Жизнь изменила их обоих — и, может быть, её даже сильнее, чем его. Перекроила, выжгла, вылепила заново. На месте той девушки, что когда-то дышала весной, стояла теперь женщина — почти мифическая. Огненно-ледяная, как сама стихия. Её красота стала не столько физической, сколько почти мистической: в осанке, в умении войти в комнату так, чтобы все обернулись, в голосе, способном и утешить, и уничтожить. Ею восхищались. Её боялись. Её ненавидели. Но игнорировать её было невозможно.

И сейчас, стоя у окна, напряжённая, сжимающая кулаки, с выпрямленной спиной и гневом, дрожащим под поверхностью кожи, она была прекрасна — и страшна.

— Или, — обернулась она, — ты сейчас хочешь прочесть мне лекцию о семейных отношениях? Давай…. Пожалеем… поплачем…. Простим….

Ярославцев ничего не ответил, только вздохнул, отворачиваясь от подруги, которая стояла на фоне молний, упираясь руками в бока.

— Ты никогда не сожалела…. Аль? — спросил он. — О том, что мы сделали…. С ней?

— Нет, — просто ответила Альбина. — Ни разу. Она получила от меня ровно то, что делала со мной постоянно. Но судя по всему сожалеешь ты…. Хорошо. Это твои проблемы. Меня они не касаются. Делай как знаешь, можешь ехать, куда хочешь, делать что хочешь….

— Аль, — он резко поднялся и подошел к ней. Обнял и прижал к себе, чего уже не делал долгое время. — Послушай…. Я не жалею. Эльвира и Артур получили от нас урок жизни. Да, может через чур жестокий, но кто-то ведь должен был поставить их на место. Но все изменилось…. Все! — он поднял ее за подбородок и заглянул в серые бездонные глаза. — Посмотри где ты и где они! Думаешь, я не понимаю, что ты отказываешься от работы только потому что не хочешь возвращения к старому? Думаешь, не вижу, как ты снова и снова отказываешься от любых отношений? Витька молится на тебя не один год, а ты словно не замечаешь этого….

— У Витьки в глазах нули от моего счета на Кайманах загораются, всякий раз когда он меня видит, — отрезала Альбина, чуть отстраняясь. — Как думаешь, Дим, как быстро он отодвинет меня от управления в компании, если я дам слабину?

— Аля, Витя уйти мог два года назад…. Он старше и опытнее тебя. Но не уходит…. Почему?

— Потому что я позволяю ему не думать о таких мелочах, как гребаная организационная работа.

Дима покачал головой.

— И кто бы мне все это высказывал, Дим? Сам-то много отношений завел за эти годы? На тебя бабы пачками вешаются, а ты….

— Ну значит, мы оба так и не отпустили ситуацию…. — констатировал он. — Артур давно уехал из страны, Элька живет… жила…. Без всего…. Он ведь ей ничего не оставил?

— Они были женаты ровно одну ночь, благодаря нам, — фыркнула Альбина. — На что она претендовать могла?

— На алименты…. Например….

Альбина поджала губы.

— Я не знаю их отношений после свадьбы. Мне это было не интересно.

— Но передвижения Ярослава отслеживаешь….